Давался как-то в городе Петербурге торжественный концерт по поводу какой-то важной даты — дня города, может быть, или чего-то там ещё. На концерте присутствовала сама Валентина Ивановна и другие "замечательные люди".

Состав выступающих на таких концертах не меняется уже много лет: мушкетёр Боярский в шляпе, добрый доктор Розенбаум, кудрявый композитор Корнелюк, пожилая, но по-прежнему сдобная Людмила Сенчина, ну, и бессмертные Эдита Пьеха (иногда с внуком) и Эдуард Хиль. В общем, чем богаты.

И тут вдруг внезапно выходит на сцену композитор Каравайчук...  

Если вообразить себе самый скверный характер, который возможно вообразить, то у композитора Каравайчука он ещё хуже. Живёт он в крошечной комнатке, в которой едва помещается рояль. За этим роялем он обедает и на нём же спит. Когда его приглашают куда-то выступить, он снимает с подушки свою единственную ни разу не стиранную наволочку для того, чтобы надевать её на голову во время выступления.

Тот, кто пригласил такого человека на торжественное мероприятие, наверняка понёс впоследствии самую суровую и совершенно заслуженную кару. Ибо это было актом чистейшего и неприкрытого вредительства. При Сталине за такое вообще расстреливали.

Ну, и значит, выходит этот композитор Каравайчук к микрофону и говорит своим невыразимо противным скрипучим голосом:

"Дорогие друзья! Всё то, что вы тут слышали, — это была страшная поебень. Для тех, кто думает, что он ослышался, повторяю: ПО-Е-БЕНЬ. А теперь мы будем слушать музыку".

И в мертвецкой тишине, в которой не пискнула даже Валентина Ивановна, композитор Каравайчук сел за рояль, надел на голову наволочку и заиграл что-то волшебное.

Дмитрий Горчев

В Америке я 40 лет. Помню выборы, на которых победил Картер.

Об идиотах: их не больше, чем в других странах. Просто у них больше возможностей. Их также легче согнать в стадо, и послать голосовать. Это многое объясняет.

Когда они стареют, их пенсии хватает на поездки по всему миру. Там они смогут сказать: "О! Ваша Москва больше, чем наша в Айдахо!

Идем сегодня с Лехой по делам. Дождь хреначит. Леха идет, глядя под ноги, я по сторонам глазею. Засмотрелся на витрину какую-то, слышу за спиной глухой удар: Леха со всей дури вписался лбом в фонарный столб. Очень хорошо вписался – сознание покинуло тело, кровища хлещет. Я в панике, давай скорую вызывать. Вокруг уже толпа начинает собираться. Скорая на удивление буквально через две минуты подъехала. Затолкали тело, поехали в больничку. По дороге что-то ему вкололи – очнулся. Интересуюсь, какого хрена этот мудила перед собой не смотрит. Ответ гениальный: я, говорит, просто голову наклонил, чтоб очки дождем не заляпало – хрен ототрешь потом. Офигеваю, спрашиваю, а что ему, собственно, помешало убрать очки в футляр на время дождя. Не настолько плохое зрение, чтобы средь бела дня столб не увидеть. Ответ меня просто убил: "Ты что – дурак? Я без очков плохо вижу, еще вдарюсь куда-нибудь…

Eagle Point, Ore.

Мексиканский гопник вскочил на чужой велосипед и рванул когти на глазах у хозяйки велика. Женщина принялась кричать, и несколько человек даже бросились вдогонку, но, разумеется, отстали. Но удача в тот день была всё же на стороне пострадавшей. Неподалёку от места событий оказался молодой фермер. Не только у него был конь; не только у него с собой оказалось лассо; нет! Он ещё и оказался настоящим ковбоем, поэтому не задумываясь он догнал гопника и захватил его в петлю.

Вызванные полицейские поначалу не поверили ушам и решили, что это была какая-то шутка.

Возникла проблема с телевизором, порекомендовали одного мужика. Приехал домой, разобрался, все сделал. По ходу работы рассказал, что это для него побочное занятие. Работает в фирме, устанавливающей телевизоры в ванных, конечно, небедных людей.

— А как же кризис?

— Новых заказов стало поменьше, но клиентура уже сложилась, есть с чем работать.