на две команды по гендерным признакам и пустили все на самотек, решив, что советские пятиклассники и пионеры после такого разделения ничего особенно плохого придумать не смогут.

Подготовка шла в условиях такой конспирации, что даже такой старый и опытный конспиратор, как дедушка Ленин, лежа в своем мавзолее, тихо завидовал изворотливости младших товарищей. В школе мальчики изо всех сил подслушивали девочек, а девочки подсматривали за мальчиками во все замочные скважины. Но до самого последнего момента никто, никто из посторонних так и не узнал, что будет происходить на сцене актового зала.

Из-за неуемности фантазии и скудности бюджета КВН зачем-то получился костюмированным, хотя и на основе школьной формы по бедности.

Девицы изображали вполне себе политически правильный партизанский отряд, типа "голова повязана, кровь на рукаве и след, разумеется, кровавый стелется по сырой траве".

А мы, стырив из родных домов относительно белые простыни, оделись аполитичными привидениями. И не спрашивайте почему, я и под пытками не расскажу про самое лучшее привидение с мотором из книги неизвестной мне шведской писательницы про Пеппи Длинный чулок. Не знаю потому что.

Простенький такой костюмчик: пара дырок для глаз и несколько стежков белыми нитками и неумелыми руками. Если кому надо я и сейчас могу изготовить из простыней заказчиков, обращайтесь.

В актовом зале чинно расселись приглашенные учителя с родителями. И был выход.

Дамы, конечно, вперед. Под хриплую пластинку с песней о Щорсе. Сильно израненный партизанский отряд из тонконогих девиц в коричневых мини-платьях с белыми фартучками шествовал по проходу.

В шеренгу по два. У каждой одна рука на перевязи, все в пилотках со звездочками и игрушечными автоматами "Огонек". Двое девчонок, возглавлявшие этот отряд инвалидок, были в папахах с красной полосой, а кроме рук были ранены в голову, что обозначалось повязкой типа "шапка летчика" с пейсами из бинтов.

Революционные партизаны промаршировали и выстроились на сцене. Приглашенные, проявив нечеловеческий стоицизм и понимание момента, хихикнули всего два раза (сдавленно) и зааплодировали.

Приведения выходили по-другому. Они ж вообще в натуре не ходячие, а летающие, потому что у них ног не должно быть. Если птице отрезать ноги… Нет, это из другой, более поздней оперы. А тогда ног никто не отрезал, привидения летели бегом и старательно гремели по паркету стыренными на подшефной коровьей ферме цепями от коров. Несколько привидений были покрыты редковатыми мелкими цветочками голубеньких и розовых оттенков – советская промышленность улучшала дизайн постельного белья.

Одно такое не совсем безногое привидение с цепью споткнулось, наступило на край своего савана с цветочками и с диким грохотом легло плашмя на пол, чем явственно опровергло свою нематериальную сущность. Зал сочувственно замер, ожидая продолжения действия. Однако падшее привидение застеснялось и решило слинять за перегородку в столовую, где думало отсидеться и запить позор компотом. Его там не ждали.

Поварих о таком явлении как КВН с привидениями никто не предупреждал, капиталистических мультиков про доброго Каспера им не показывал, поэтому они восприняли саван с цепями как реальную угрозу котлетам. Угрозу хоть и мелкую, но настоящую. Повизгивая и матерясь столовские экзорцистки вооружились крестным знаменем, половником и швабрами изгнали несчастного призрака вон из столовой, то есть обратно.

Оглушенное падением, ушибленное еще и половником привидение обреченно брело по проходу на сцену и было похоже на призрака самого израненного партизана из другой команды. Тут уж даже директор школы не выдержал, забулькал, покраснел и убежал, якобы успокоить работниц общепита.

А самая толстая и добрая повариха, теть Маша, стояла с поварешкой в дверях актового зала, рассматривала израненных партизан и "психических в простынях" на сцене и причитала: "Ишь сколько детишек поуродовали, сволочи. В тюрьму сажать надо за такое. В тюрьму".

А потом все-таки был КВН с веселыми вопросами и находчивыми ответами. Но я его плохо помню. Удары поварешкой по голове памяти не добавляют. Хотя и оправдывают написание всяческой ерунды.