все эти профессии вырабатывают в людях внешнюю чёрствость и жёсткий для непосвящённых юмор, — но докапываются почему-то всё время до врачей. Я имею в виду общественное мнение.

История такова. Это были времена пентиума 3 и знаменитой второй кваки. В ординаторской стоял компутер, появился он недавно, и все быстро поняли, что на нём можно не только печатать графики суточных дежурств, но и полноценно играть во всякие занимательные игры, если позволяют обстоятельства.

В отделении реанимации, где в этот день дежурил наш герой, пациентов не было (редкое и обманчивое счастье). Он рубился с чертями в кваку, черти одолевали, эмоции зашкаливали. Время — вторая половина дня, начальство уже разбежалось.

Никто не знал, что приехала министерская комиссия, чтоб определиться с объёмом и ассортиментом возможных поставок мед. аппаратуры. В комиссии была тётка из минздрава, какая-то старушка-экономист, главный врач больницы, инженер-медтехник.

Подходят они к запертой двери отделения, а из-за двери слышится:

— Сдохни, тварь! И ты сд@хни! Сдох? Вот так, с@ка... Аа, какие мы вёрткие! А вот та-ак?!.. Сдохни, сд@хни, сд@хни! Умри, с@ка! [м]лять, ты чо, бессмертный? УМРИ [м]ляТЬ!

Члены комиссии в изумлении посмотрели на табличку у двери. Всё так — написано "отделение реанимации".

Бабушка-экономист позеленела, главный врач был близок к инфаркту, тётка из минздрава осторожно сказала "Может, мы позже зайдём? "Только один молодой парень-медтехник сообразил в чём дело, и заржал, и позвонил в дверь.

Дальше рассказывать не буду, скажу только, что доктор чуть не вылетел с работы, и получил выговор. Вот за что? До сих пор обижается на своего главного врача.

Стоило это тогда сущие копейки, но занятия проходили ежедневно 6 дней в неделю.

Соответственно, жить надо было постоянно в Луганске. Родственники? Была тетка, но отношения у моего отца с его сестрой в то время уже испортились и жить мне пришлось в доме их родителей, в частном секторе, хотя и недалеко от центра (сейчас там проходит эстакада до Ж/Д вокзала).

Дом был большой — 4 комнаты, кухонька, коридор и прихожая. Как я там убирался — расскажу как-нибудь отдельно. А вот как я первые ночи привыкал к этому дому — вот это история.

Дом был старый. Дореволюционной постройки, мергельный (из больших кусков мела), крытый черепицей. Внутри — дубовый пол и мебель мореного дуба. Он видел не одно поколение нашей семьи, а семья была интеллигентной и потому в доме находилось ко всему прочему 3 (три, Карл!) фортепиано (пианино). Одно разбитое, а два рабочих, настроенных. Отец и дед играли на них в свое время. Дед — великолепно. Отец — средненько. Я же, проучившись два года в музыкальной школе, заработал полную неприязнь к этому инструменту. До сих пор любимый день недели — среда, поскольку в этот день мне не надо было ехать в музыкальную школу через половину района. Кроме наличия в доме двух указанных инструментов, было еще одно важное обстоятельство — метрах в 100 ниже от дома проходила трамвайная линия. Трамваи ходили до часу ночи, их почти не было слышно — когда-никогда только еле слышно звякнет вагоновожатый на перебегающего дорогу прохожего. Только тогда звяканье немного проникало через двойные рамы и деревянные ставни, которые приходилось почти все время закрывать, ибо улица была сразу за окном и проходящие у окна прохожие могли созерцать меня как рыбку в аквариуме.

Все это поначалу меня нервировало. Прохожие под окнами, старинная мебель, стучащие часы, которые были единственным источником времени, когда не работало радио. Рос я вместе с братом в одной комнате, т. е. к одиночеству был непривыкший. А тут — огромный домина, я сам... Естественно, было жутковато с непривычки...

И вот представьте себе — около полуночи. В темноте тикают старые часы на стене. 16-летний пацаненок в огромном доме один пытается уснуть, отгоняя кошмары... Время от времени потрескивают доски старого пола, навевая мысли о подкрадывающихся мертвецах...

И тут — замогильный стон. Негромкий и оттго еще страшнее...

Честно говоря, я именно тогда впервые узнал, что значит — волосы дыбом.

Каждый волосок на моем пубертанном теле поднялся стоймя. Кое-как я включил свет в спальной, где занимал одну из двух кроватей (такие, знаете, старые с шариками на столбиках). Благо руку только вверх поднять надо было, вставать не надо. Встал, зажег свет в остальных комнатах — никого. Сижу на кровати, трясусь. Проходит где-то с полчаса — и опять: — А-ааххххххх!

Звуки доносились из двух больших комнат, где стояли инструменты. Такой стон повторялся еще несколько раз, потом прекратился. В ту ночь я так и не смог спать. На следующий день пришел пораньше домой, еще засветло. Радио включать не стал. Телевизора у меня не было — дед брал "окно в мир" в прокате и после его смерти нам пришлось вернуть. Сидел в тишине около получаса. И снова услышал этот стон. Но при этом я еще и ощутил ногой как пол еле заметно дернулся.

Короче, что оказалось? А это пол вздрагивал от проходящих мимо трамваев! Дрожь передавалась на ножки инструментов, а оттуда — на натянутые струны, которые и "вздыхали" каждый раз...

Где-то через неделю я привык, а потом было даже прикольно — типа трамваи мне привет передавали. И уже если я слышал "вздох" струн сквозь сон, то улыбался (становилось не так одиноко) и переворачивался на другой бок. )) Но того смертельного ужаса, что я испытал в первый раз не забуду никогда!