маловато. И повадились наши ребята после отбоя ходить в ближайшую деревеньку за 2 км кто на танцы, кто по девкам, что почти одно и то же. Как-то раз мы втроем возвращались из такого похода далеко заполночь. Надо было незаметно пройти мимо плаца (единственное освещенное место — один столб и один фонарь на весь лагерь) и через лесок найти свою палатку. Но то ли мы были уставшие, то ли пофигисты, но решили быстренько пробежать по плацу, сократив приличное расстояние. И тут как назло на середине плаца слышим голос дежурного офицера — "Курсанты, ко мне!!!". Ну мы и драпанули обратно в лес. Офицер за нами бежит и все командовать пытается. Один из нас, кто отставающим был, кричит — дескать, мужики, а че это мы бежим, нас трое а он один, давайте ему п%%%лей навалим. Остановились мы.

Развернулись. И к нему навстречу. Офицер понял все сразу (а может и услышал предоженный вариант) и развернувшить быстро ретировался в темноту леса. Смеяться сил уже не было — отдышка мешала. А на утро сам лично слышал, стоя за командирской палаткой, как этот офицер докладывал начальнику кафедры что мол ". .. за время моего дежурства никаких происшествий не произошло".

выглядел он для меня всегда веселым и беззаботным. Как-то раз, мы сидели с ним в фойе больницы и я увидел в его отделении нашего сельчанина, тоже вроде как ветерана ВОВ (правда, он служил всего два месяца во время войны (май и июнь 1945 года), в боевых действиях участия не принимал, но по букве закона был настоящим ветераном ВОВ. Фамилия его Мондришев. Я указал на него деду и сказал, что их в больнице двое ветеранов Отечественной. Дед улыбнулся и сказал одно слово, кивнув в сторону Мондришева: "Болтун!" (с ударением на "о"). А потом рассказал три истории, которые Мондришев рассказывал ему и остальным обитателям больницы.

История первая (от лица Мондришева): Шел страшный бой. Комбата нашего ранило сильно — много крови потерял. Я спросил у медбрата, чем могу помочь, и тот сказал, что помочь уже нечем, т. к. крови потеряно много и спасти комбата невозможно. Я очень уважал нашего командира и посему ночью выбрался в тыл к немцам, выбрал фрица поплотнее, свалил его в траншее, заколол и набрал в свою каску его кровь. Потом тихонько пробрался к своим, разбудил медбрата и мы вместе помогли выпить комбату немецкой крови. К утру комбат уже был здоров и горячо благодарил меня перед строем всего батальона.

История вторая (также от лица рассказчика): Шла битва за высотку. Немцы атаковали нас волнами. В перерывах между атаками бомбили нас из всех орудий и с воздуха. После особо тяжкой бомбежки, я очнулся и оглядел наши позиции. Из всего полка в живых осталось двое: я и маршал Жуков.

История третья (также от лица рассказчика): Мы пошли в рукопашную на позиции немцев. Я в числе первых забежал во вражеский окоп и побежал вдоль траншеи разбрасывая врагов налево и направо своим штыком. Траншея делала резкий поворот налево, и я в пылу борьбы забыл остановиться перед поворотом, чтобы проверить ситуацию. Сгоряча забежал за угол и остановился как вкопанный: передо мной стоял высокий (почти 2 метра) немецкий офицер в полном парадном обмундировании, с золотыми погонами и с Вальтером в руке. Наведя на меня дуло пистолета он сказал: "Хенде хох, товарищ Мондришев!". Но я не оробел и, резко подскочив к офицеру, поднял его на свой штык.

Вот такой был у нас товарищ Мондришев. Дай Бог ему здоровья, поскольку во всем остальном человек он был очень добрый и душевный.

и уходит в ресоран-вагон за закуской. Спрашиваю второго майора, он чего мусульманин? Нет, говорит и рассказывает такую историю. Во время прохождения службы прислали им лейтенантика молодого и настырного, правильного так сказать, да к тому же поставили завскладом. И решили они приколоться. Взяли они две трехлитровые банки, одну пустую, другую с водой и пошли на склад. Приходят и говорят — налей нам три литра спирта, фильтр надо почистить. Тот пальцем покрутил у виска и сказал, что командир части категорически запретил спирт выдавать. Ну, я говорит эти фильтры при тебе промою, достает фильтр, заранее известным только им составом промоченный и говорит давай срочно. Лейтенанту интересно стало налил банку и говорит - только при мне.

Тогда ещё старлеи, заявляют процесс химический вони много будет пойдем на улицу. Сказано сделано, во время переноски оной банки со спиртом та на улице незаметно благополучно меняется на банку с водой, кладётся фильтр, идёт реакция, вонь — фильтр чистый. Не знал летеха, что этот фильтр обычной водой чистится и в реакцию с ней вступает.

А причём здесь сало? спрашиваю, эээх поехали на выходные на дачу вдвоём с этой банкой спирта, а по прибытии оказалось, что из закуски лук с огорода и 2 кг сала, после этого мы уже лет пятнадцать сала не едим...

раз, после вечерней проверки, мы, человек 150, стояли в две шеренги по обе стороны кубрика в одних трусах и ждали когда-же все-таки придет медсестра и мы, уставшие за день, сможем отбиться (лечь спать, от арм. — отбой). В центр помещения пошатываясь вышел старшина. Вид у него был немножко покосившийся, сказывалось недавнее мероприятие и немалое количество алкоголя выпитое в честь праздника.

— Значится так, молодцы. Сейчас подойдет медсестра и будет вас осматривать. Когда я подам команду "рота, к телесному осмотру, становись! " вы дружненько, как настоящие военные, снимете по колена трусы. Кто же этого не сделает, тому не видать ранних отбоев, не видать ничего, кроме грязного толчка!

Мы покосились друг на друга, мол, да что та, старая, за всю свою жизнь х.. ев не видела? На наш взгляд ничего страшного в этом не было... Но!

Открывается дверь. На пороге стоит девушка. Молоденькая. Миниатюрная.

Очень и очень симпатичная. В белом халате. У всех от такой красоты на некоторое время возник ступор. Мы даже не заметили команду которую подал мичман. И тут...

—... не понял! Рота, к телесному осмотру, становись!!!

Все как один сняли трусы. Девушка была шокирована. Письки! Много писек!

Она отвернулась в другую сторону. И там та же картина! Закрыв лицо руками от стыда она рванула в подсобку.

Покрасневший от удовольствия старшина пошатываясь вышел на середину помещения и сказал:

— Даю голову на отсечение, столько х.. ев в своей жизни она еще ни разу не видела!