ПОВОД

— Завтра вызывают в школу! — жена бросает сумку и устало садиться на лавку в прихожей.

— Что случилось? — спрашиваю.

— Твой сын опять провинился!

Я улыбаюсь. У нас давно так- всё хорошее у детей от неё, все плохое от меня. Не сопротивляюсь. Некоторые их " недостатки" наоборот считаю достоинствами.

Сажусь с ней рядом. Она кладёт голову на плечо.

— Зинка звонила. Говорит, он какое то мусорное ведро выкинул из окна школы прямо на улицу!

"Зинка" -директор 181 школы.

— Может ты сходишь?! — она жалостливо смотрит мне в глаза.

— Конечно схожу! — соглашаюсь я.

Это месть. Два месяца назад директриса сделала промах, также вызвав жену в школу. Но пришёл я.

Случай был неординарный. Из ряда вон. Я был огорчен, разозлен и расстроен поступком своего пятнадцатилетнего сына.

Он хотел сделать фейверк из оставшихся с Нового года петард и пронес его на дискотеку в школу. Хорошо, что дежурившие преподаватели вовремя заметили и изъяли.

Зинаида Павловна оставила меня на растерзание завучу. Я не сразу признал в ней руководителя. Маленькая, серенькая, в непонятной одежде, говорит несвязанно. Мне больше она напомнила техничку.

После, почти часового допроса одним единственным вопросом — Вы представляете, что было бы, если он его взорвал? — я не выдержал и сам вызвал в школу оперативную машину с надписью "Разминирование". Это ЧП.

Ситуация пошла по непривычному сценарию. Такое не прощается.

Это должна была быть первая наша встреча. Мы не встречались с ней до этого раза. Она не знала об этом и за мной было преимущество.

Мы с сыном проходим в директорскую. Останавливаю его в секретарской и вхожу в кабинет.

Там сидит человек пять. Сама Зинка стоит. Увидев меня, удивляется, но не показывает виду. Даже улыбается холодной улыбкой. Я представляюсь.

Очень любезно здоровается и просит меня пригласить сына, почти приказывает:

— Приведите, пожалуйста, сына сюда!

— Зачем? — удивляюсь.

— Затем, чтобы мы послушали его и он рассказал нам, как смог совершить такой гнусный проступок! — она недовольна и начинает злится. Обычно вопросы задаёт она.

— Он никуда не пойдет! Я пока не знаю, что именно он совершил! Давайте, пожалуйста, без ваших вердиктов! — беру ситуацию в свои руки. Не люблю, когда мне указывают, что делать.

— Я уже послушал его версию! — отвечаю ей, — Теперь вы мне расскажете, что произошло!

Зинка как будто не слышит меня:

— Пригласите, пожалуйста, вашего сына сюда и присаживайтесь сами! — подталкивает мне стул.

Я закрываю дверь. Сын остаётся в секретарской.

Мне знакома эта ситуация. Пришлось побывать на подобных судилищах. С тех пор ненавижу подобные собрания и организовавших их людей. Зинка слабый человек. Таким нельзя доверять власть. Тем более власть над детьми. Представляю, сколько судилищ было в её кабинете. Сколько сломанных детских душ вышло отсюда. А главное, преданных собственными родителями.

Я хорошо знаю этот метод. Человека заводят и ставят перед всеми. Он уже обвинён. Приговор давно вынесен такими зинками.

Но весь интерес в другом- нужно растоптать человека. Нужно сломать и уничтожить, чтобы он больше никогда не смог, никогда не поднял бы головы против системы. Судилище маленького человека. Который не научился ещё себя защищать. И для этой цели приглашают родителей. Их сажают специально рядом с собой, прямо напротив собственного ребенка.

Потом начнется допрос. И на каждый ответ директриса будет смотреть в глаза родителям:

— Вот видите! Посмотрите на него!

Как такое, вообще, могло прийти в голову?! И родители послушно будут кивать головой, соглашаясь. Соглашаясь, они совершают предательство.

Злой гений Зинки торжествует!

Чем ещё больнее можно ударить ребенка, как ни тем, что самые родные ему люди, прилюдно отказываются от него..

Я принципиально не сажусь на стул. Хочу дать понять, что для меня это дело не стоит выеденного яйца и у меня нет никакого желания сидеть тут и обсуждать моего сына.

— Вы пригласили меня в школу! — я смотрю прямо ей в глаза. — Будьте любезны, объясните мне причину вызова!

Зинка теряется и ничего лучшего не находит, как опять попросить пригласить сына в директорскую.

С ней всё понятно. Я продолжаю шоу. Поворачиваюсь к классной руководительнице и спрашиваю её о случившимся.

Она ёрзает на стуле и нервно выкрикивает мне:

— Я попросила его выбросить мусор! Он отказался и я его заперла в кабинете! Он выбросил мусор в окно!

Я оглядываю всех.

— По какому праву вы запираете моего сына в кабинете?!

Учительница хлопает глаза. Я начинаю злиться.

— Почему мой сын должен выносить мусор в школе?! — я перевожу взгляд на Зинку.

— У вас тут, что — зона?!

Может прислать комиссию в школу?! Может у вас для этого нет уборщицы или кто то получает деньги по фиктивной росписи?!

— Может быть, мы все таки послушаем версию вашего сына?! — раздается голос единственного молодого мужчины. Это прогиб. Перед Зинкой. Он молод, как потом выяснилось баллотируется в депутаты. Знаем мы таких депутатов.

— Вы кто?! — спрашиваю его.

— Я учитель этой школы!

— Какое отношение вы имеете к моему сыну?!

Он теряется и беспомощно крутит головой.

— Я в комиссии! В педсовете! — находиться он.

— Тогда давайте пригласим моих и его друзей! Его тренеров из спортшколы, соседей по дому! Это будет мой педсовет! И тогда мы послушаем всех!

Все приутихли. Я обращаюсь к Зинке:

— Судилище хотели устроить?!

Не получиться! Даже не пытайтесь! Я хорошо знаю законы! Даже в вашем законе, в школьном нет таких правил!

Не видите себя, как собственник этого заведения! Вас наняли, вот и учите! А воспитывать будем сами, без вас! Как наняли, так и снимут!

Я хлопаю дверью. Шах и мат.

Обнимаю сына и мы идём с ним домой.

— Жизнь такая, сынок! Они теперь будут ловить тебя на промахах, что бы припомнить обиду!

— Я обещаю, что больше тебя не вызовут в школу!

— Это фигня, сынок! Найдем другую..

Я рад этой ситуации. Она позволила защитить мне своего ребенка. Она важна для нас обоих.

Слово он сдержал. До конца обучения нас больше в школу не вызывали.

Вся школа завидовала ему. А всёго- то нужно было — не предавать и защитить своего же ребенка..

До сорока лет я прожил вместе с матерью. Грустно, да, но так бывает. Недавно решил круто изменить жизнь: женился, переехал в другой город, сменил работу. Стараюсь поддерживать мать, но недавно она выдала номер, после которого мне стало неприятно. В её пульте от телевизора сели батарейки, и она позвонила мне с воплями: "Приезжай немедленно, у меня проблема, вопрос жизни и смерти!" Тысяча километров. Шестьдесят пять лет человеку. И смертельная обида в мой адрес после отказа. Жесть.

Не люблю, когда от одежды пахнет едой, — принципиально не нравится ткань, пропитанная тяжёлыми запахами борща или котлет. Каждый день стирать вещи нет возможности, а надевать что-то с уже въевшимся запахом еды противно, поэтому приходится готовить голой. Зато с парнем оба всегда сыты и довольны:)

помню, как мама запустила в отца тарелку с макаронами. За что — не помню, хоть убей, но, зная моего отца, точно за дело — человеком он был своеобразным. Тарелка летела по диагонали через всю немаленькую кухню, вращаясь как заправская фрисби, и с неё во все стороны разлетались макароны. Отец ловко увернулся, и тарелка разлетелась в мелкие дребезги об стену, а уцелевшие в полёте макароны прилипли к обоям, оставив жирное пятно.

Причём скандала как такового не было ни до ни после — просто мама вспылила. Отец, надо сказать, ни капли не обиделся — он вообще был знатным пофигистом: -))

Съехались с парнем. Всё было прекрасно, пока не приехала его мама. И тут началось: приличная женщина должна держать дом в порядке, должна вкусно и много готовить, должна родить до 25 лет, должна угождать мужу. Должна, должна... За[дол]бала. Я не выдержала, наорала на неё, что я никому ничего не должна и оправдываться не собираюсь. А свекровь улыбается:

— Молодец, надо уметь ставить на место и мужа, и родителей, и в своём доме ни перед кем не пресмыкаться.

— А мозг мне выносить было обязательно?

— Конечно, я же свекровка))