жизни. Но из песни слов не выкинешь- я на полном серьезе выбирала, какой хочу быть в старости. Представила себе когда-то- ну вот доживу я, допустим, до 65-70 лет, и придется мне стать старушкой, и еще лет 10-20 в таком виде существовать. Срок немалый. И мне очень хотелось в этот период как-то на свой возраст пристойно выглядеть. Ну чтоб не мини-юбка, подтяжки лица и тела и молодой муж или там противополжный полюс- старческая расплывчатость, толстая фигура и небрежная прическа- но стильно так, без излишеств, но приятно для глаза и разума. И я выбирала, внимательно наблюдала за встречающихся мне на жизненном пути старушками- какой именно хочу в старости стать. Тем более со старыми женщинами, вообще-то, очень интересно разговаривать- у них жизненный опыт и багаж историй такой, что слушать их можно бесконечно.

Я вдумчиво выбирала- хочу ли быть полной, несколько сырой женщиной с кукишем седых волос на затылке, сугубо утопшей в жизненных интересах своих многочисленных детей и внуков, как моя собственная бабушка, или утонченной, острой, элегантной пожилой женщиной с напряженной интеллектуальной и социальной жизнью, как моя соседка.

Но однажды, не очень давно, я ЕЕ встретила. Как в знаменитой песне Шнура — "Но это ты -рыба моей мечты! Это ты!". В данном случае- бабка моей мечты.

Вот! Это оно! Вот такой я хочу в старости стать!

Она неслась, как викинг- берсерк, на горном велосипеде, и ее не могли догнать даже собственные внуки с их друзьями на таких же великах. У нее были снежно-белые, неокрашеные волосы, очень красиво подстриженные в каре стиля 30-х годов, ни малейших следов пластических операций, но зато щедро накрашенные ярко-красной помадой губы ( дамам в возрасте на заметку- вусмерть-красная помада очень хорошо смотрится на фоне белых волос и бледной кожи, присущих европейкам и славянкам в возрасте, да и всем очень светлым блондинкам. Красивый цветовой контраст получается). И по виду ее было ясно- ее никто и ничто на ее велике не остановит, она бесстрашна, горда и счастлива. Ей уже море по колено- она всех возможных дла себя высот достигла, замуж сходила, всех вырастила и подняла и теперь имеет право распоряжаться своей жизнью, как угодно. В том числе на горном велосипеде.

Мечтаю стать такой же бабкой. При внуках- но при этом бодрой, сильной, храброй.

изо рта и умудрившись не обжечь, она поцеловала меня в щёку, взяла тортик и повела в комнату.

Минут через двадцать к нам заглянул старичок – муж Марии Сергеевны. Поздоровался и, картинно заткнув нос, недовольно сказал:

— Маша, ты-то ладно, но зачем же гостя так обкуривать, посмотри, он уже весь зелёный от твоей дымины.

Старушка поднялась с кресла, подошла к мужу, ловко перекатила во рту папиросу, сделала торжественно-грустное лицо и вдруг начала руками изображать небольшие плавательные движения, вроде как брассом.

Старичок посмотрел очень строго, потом неожиданно рассмеялся, поцеловал жену в лоб, сказал: — "Маша, ты — дурында" и вышел из комнаты.

Мы вернулись к нашим Персидским царям, но Мария Сергеевна вдруг перебила меня и говорит:

— А ведь со стороны я действительно выглядела как дурында: мужу не нравится мой табачный дым, а я ему показываю — плыви, мол, отсюда.

На самом деле – это очень древняя история. Однажды, больше сорока лет тому назад, мы с мужем на "Запорожце" поехали дикарями в Крым. Это было наше свадебное путешествие. Скалы, море, палатка, вокруг ни души. Красота. Чего ещё желать?

Незаметно пролетел месяц и наступил последний вечер, утром на рассвете нужно уезжать. Час ночи, луна за облаками, на море лёгкая рябь. Пока я спала, муж решил немного искупаться напоследок, попрощаться с морем. Он и сейчас как рыба плавает, а тогда и вообще был капитаном университетской ватерпольной команды. Заплыл, значит, мой муж метров на триста, полежал на воде, понырял, чувствует – холодновато стало, пора бы и возвращаться.

Но тут он осознал, что после ныряний, не очень-то соображает — где горизонт, а где берег? Куда плыть? В темноте даже собственных рук не видно. Пробовал плавать зигзагами, вдруг берег нащупает, да где там, ориентиров никаких, получались не зигзаги, а неизвестно что. Пробовал кричать, тоже толку никакого, палатка наша за горкой, да еще и ветер свищет. Кричи – не кричи, только силы тратить. А до рассвета ещё очень далеко, продержаться нереально, замёрзнешь. В общем, дело – труба.

И вот, когда мой бедный муж уже начал прощаться с жизнью, вдруг, далеко-далеко, он заметил спасительный огонёк: а это его любимая молодая жена Мария Сергеевна проснулась и попёрлась к морю покурить, подальше от палатки, чтобы не застукал строгий, некурящий муж.

И когда он, полуживой, выполз на берег, отплевался, отдышался, то на радостях клятвенно пообещал, что больше ни разу в жизни, до конца своих дней не упрекнёт меня за курение.

Пока, вроде, держится…

не светит. Только вроде успокоился и забил – звонит. С томным придыханием зовет гулять.

Гулять пошли по вечернему Питеру. Пока шли мне было рассказано, как она разошлась с бывшим парнем и как ей плохо. И когда мы добрались до Дворцовой площади, запруженной туристами, она сказала классическое:

— Почему я не могу найти просто нормального хорошего парня…

И я смотрел в упор на нее. А она на толпу окружающих людей. С таким мечтательным выражением лица. Типа: "Ну где же он, этот парень…".

На прощание меня поцеловали в щечку.

Прошло время. Мы иногда переписывались в сети. В какой-то момент она опять позвонила и с тем же томным придыхание позвала погулять.

И мы снова пошли тем же маршрутом. И пока мы шли к Дворцовой мне было рассказано, как она осталась без работы и как у нее накопились просрочки по кредитам. И что если она не погасит долг, то будет бида-бида. Посадят ее в тюрьму злые банки. Единственный выход — найти кого-то кто взял бы кредит на себя, погасил ее долг, а она бы потом отдавала.

— Но где такого человека сейчас найти… — Закончила она.

И она смотрела на меня влажными глазами в упор. А я смотрел на толпу туристов. С таким мечтательным выражением: "Ну где же он, такой человек…".

На прощание я ее поцеловал. В щечку.