Однажды...

А точнее вчера ко мне на стройку приехал тесть. Повод конечно у него был, привез сварочный аппарат для сварки полипропиленовых труб.

— Все сам ковыряешься? Не можешь никого нанять, экономишь что ли?

— Да не в экономии дело, хочу этот пристрой сам построить.

— Ну-ну, — пробурчал он.

Вообще мужик он нормальный, но инженер по специальности и это видимо дает ему некую привилегию поучать всех и вся.

Я, кстати, ему намекал что когда тоже был инженером, правда снабжения и в принципе мы равнозначны, но он то ли пропустил это мимо ушей то ли слуховой аппарат его в этот момент подвел. Но я об этом больше не заикался поэтому вердикт его не слышал, а наставления продолжались.

А вчера вообще от него услышал, что хорошо тоже не совсем хорошо. А дело было так.

Он лазил по стройке не поленившись даже осмотреть второй этаж. Смотрел как я запенил окна и стыковочные щели. Что-то бубнил. Смотрел туда и сюда. Но я был спокоен. Косяки может и были, но я их замаскировал. Где-то отделкой, где-то переделкой. Посмотрев как и чем я утепляю стены он наконец-то произнес:

— Не лишку ли потратишь материала, блоки бы и так сегодняшние морозы выдержали.

— Так хочется чтобы было потеплей — не стал спорить я. — Ведь пристрой для детей делаю, пусть и стены теплые будут.

— Для детей? — произнес он и еще раз осмотрел пристрой и вдруг заявил. — В таком доме детям жить нельзя!

Я если честно охренел и даже отложил в сторону утеплитель. Глотнул несколько раз судорожно воздух и выдавил из себя:

— Но почему? — ведь в глубине души я надеялся на похвалу, а не на эти слова.

— Почему, почему? Ты тупой что ли, вообще не соображаешь?! Они же дети! Себя не контролируют еще. — моя челюсть отпадала вниз уже с катастрофической скоростью, а дар речи был потерян. Я мимикой и жестами хотел все же задать вопрос повторно, но тесть опередил. — они же пукнуть могут! А ты тут так все запенил и утеплил, что ведь могут и задохнуться! Ты им камеру как в Освенциме готовишь что ли?!

Моя челюсть отпала окончательно и только минут через пять я смог задать вопрос:

— Слышь, Николай, а какое у тебя погоняло среди комментаторов Ан. ру?

— Какое еще погоняло? Кто такой анру? Что ты мелешь вообще, я знать такое не знаю.

— А зря! Ты бы там был в цене среди коментеров. Но не переживай я тебе ссылку дам! Блеснешь еще умом, добротой и предусмотрительностью!

А сам про себя подумал — "Там-то я тебя под ником Аваза точно нах[рен] пошлю. Пока не догадаешься кто это такой. "

Вот поняла одну простую вещь: чем больше у человека есть, тем больше с этим возникает очень отягощающих забот. Вот жила я с мамой скромно, не шиковали, излишеств не приобретали, но на всё вполне хватало. И были счастливы. Вышла замуж... Муж мой — безумный трудоголик, всё пытается вырваться на высокий уровень жизни. Квартира завалена современной техникой, которой часто не пользуемся, а та, которая всё же в эксплуатации, тянет столько света. Две машины, которые требуют бензин, страховки, сезонную смену шин. Айфоны, планшеты, разноформатные ноутбуки, плазмы и прочее. И из счастливого человечка превратилась в робота, который ежедневно пытается заработать на то, чтобы это всё обслуживать. А муж вообще загнал себя и чувствует себя вполне нормально. Я же хочу всё это собрать, выкинуть нах[рен] из окна и жить, глубоко дыша!

Это было в универе на экзамене. Были на мне замечательные узенькие резиновые такие джинсики. С застёжкой на молнии и пуговкой вверху на поясе. Ну вот. Взяла я билет, сажусь. Чувствую, в области живота какую-то лишнюю свободу. Молния расстегнулась — разошлась. Какие тут уж ответы на вопросы!

Силюсь незаметненько под столом застегнуть молнию. Минут пять возни. Чем привлекаю внимание препода. Подозревает, что я там прячу шпору. Подходит. Говорит мне: "Встаньте!".

Я сдуру вскакиваю и роняю листки и билет. На пол. Зачем-то наклоняюсь их поднять...

Дальше — почти неизбежно отрывается верхняя пуговица. Джинсы резиновые — немедленно слезают с попы, демонстрируя всем мои чудные чёрные кружевные трусики. Экзамен остановился. Публика ждёт продолжения банкета.

Подтягиваю штанцы, как могу, и плюхаюсь на стул. Препод всё понял. Народ ржёт.

— Идите, Лисицина. Пять. В следующий раз приходите с шестом...

Я очень боюсь, что в конце жизни вместо рая или ада будут показывать потерянные возможности. Вот так проживешь жизнь, поменяешь несколько мест работы, не заведешь семью, потому что хочешь жить себе в удовольствие, боишься реализовать какие-то тайные желания. А потом — хлоп! — и ты умер. И тебе показывают твою жизнь, какой она могла бы быть. Вот ты химик, каким мог бы стать, если бы не пустил учебу на самотек, совершаешь открытие века. Вот ты популярный музыкант, который не забросил когда-то в детстве попытки выпросить у родителей синтезатор. А это ты счастливый, окруженный семьей с самым прекрасным спутником на свете, к которому не побоялся подойти на остановке. Когда я думаю об этом, сразу хочется начать что-то делать, мне кажется это самое большое наказание — умереть никчемным и узнать, что в тебе тысячи великих и счастливых личностей, убитых твоей ленью и трусостью.

Это изумительно, сколько же в последние годы приехало ненавистников кошек, голубей и прочей нашей городской живности. Вот и опять во дворе какой-то полиграфыч подкатил с репризой: "НЕчаво тут голубей кормить!". Любопытствую, почему же это, собственно, нЕчаво. Давится, пыжится, руками машет, глазами вращает и мычит, а сформулировать не может. Но и так наглядно видно, как прямо-таки пузырится и противится весь его геном тому, чтобы кормить просто так кого-то ненужного. Того, кому нельзя будет вскоре перерезать глотку и съесть самому.

Наконец, весомое обоснование у полиграфыча готово:

— А чтоб не было их тут,...!

Хочу сказать, что гораздо лучше было б, кабы не стало тут оккупировавших город полиграфычей.

Вместо этого отвечаю:

— Эээ! Надо же мыслить стратегически! Это же неприкосновенный запас! Ты не забывай, что весь злобный внешний мир нам люто завидует. Только и мечтает, как бы это ему всё у тебя тут отжать, включая последние харчи. А ты их всех раз, и объегорил! У тебя во дворе — хоп, голуби прикормлены! Будешь ты их жрать всем на зависть и в ус не дуть. ЗдОрово же?

Замолкает, взвешивает, обдумывает открывающиеся перспективы...