Стою в вагоне московского метро.

В двери входит девчонка — блондинка на каблучках. Лёгкая походка, глаза такие, будто у неё нет долгов, ни сессии, ни войны.

Встаёт рядом, вытаскивает плеер — и вдруг, ни с того ни с сего,

Nightwish так шарашит, что даже двери дрожат. Ну ладно, думаю, у всех свои вкусы.

А потом она достаёт книгу. Не глянец, не любовный романчик. Японская поэзия. В оригинале. Сидит, спокойно читает, как будто вся эта толпа вокруг — всего лишь фон. Моё лицо слегка вытягивается.

И тут звонок. Она берёт телефон и совершенно буднично:

— Да, угу. Значит, блок питания крепишь сверху, сзади, четырьмя болтами. От него провод — к материнке, к жёсткому, к дисководу. Что значит « куда»? Ты зачем вообще взялся комп собирать, если ни в зуб ногой?

Кладёт трубку. Замечает моё оторопевшее выражение. Улыбается так легко, почти по-детски.

— Спокойно, — говорит.

— Я крашеная.

И уезжает.

Меня возмущает до глубины души

"традиция" выставлять Ваню и Васю как дураков и вообще посмешище, грубо говоря, говно. А имена Настя и Галя как символ "жлобства". Понимаю, обывателю можно так сказать, но для культурного образованного человека это просто моветон. Это пережиток "пролетарского интернационала" двадцатых-пятидесятых

(т. е. началось в двадцатые — кончилось в пятидесятые), когда было модно давать идеологически выдержанные революционные

(или иногда "европейские") имена, и стали считать имена Ваня-Вася (женский вариант — Настя-Галя) "дурацкими",

"жлобскими" и т. д. ; я ещё помню времена, когда из каждого утюга неслось Ваня-Вася

(Настя-Галя) в презрительном смысле. А назвать так ребенка — ваще загрызут родаки или соседи; я хлебнула, знаю, что говорю.

В одном местечке жил раввин. Он прославился за свою ученость, глубокое знание Талмуда и неукоснительное соблюдение всех его заповедей. Евреи почитали его и во всем с ним советовались. Однажды в субботу, когда в синагоге собрались все достойные люди он сказал:

— Кто из вас хочет получить бесплатно сладкую булочку, пусть возьмет под мышку медный таз и стуча в него как в бубен придет завтра в полдень на площадь.

На следующий день множество народу с тазами, производя невероятный шум собралось на площади в ожидании ребе. Наконец, он появился.

— Ребе, наконец-то ты прибыл, когда же ты будешь раздавать булочки?

— Евреи, — отвечал раввин, — кто вам сказал, что я собираюсь бесплатно раздавать булочки? Я бедный человек и у меня нет средств кормить булочками глупцов, оставивших торговлю, ремесла и семьи и стучащих на площади в медные тазы. Я же ясно сказал: "Кто хочет — пускай приходит", а о том, чтобы кому-то что-то давать, я и не заикался.

— Доктор, меня все раздражает, и все меня бесят!

— Об этом подробнее, пожалуйста!

— Ты тупой, что ли, придурок?!