Карца, где бараны, конечно, были. Но они паслись высоко-высоко на лугах. Так нам сказали местные барановоды и сообщили, что за 70 000 рублей бараны могут заностальгировать и захотеть домой.

В те годы, за 70 000 охотно снимался Гоша Куценко. Но у нас было смешное, однако, малобюджетное кино. Поэтому и Гоша, и бараны с гор нам не подходили.

И поехали мы за баранами на скотный рынок во Владикавказе.

Бараны — реквизит, поэтому поехали мы с художником по реквизиту Алей.

Торговцы сильно возбудились, когда узнали, что нам нужно 20 баранов на завтрашнее утро. Но, я их озадачил:

— Нам бы в аренду. Мы вечером вернем. Для кино нам.

Суровые торговцы огорчились, но посмотрели на нас с уважением.

Утром в 5.30 мы были у баранов. Весть о том, что какие-то сумасшедшие платят деньги за "свозить 20 баранов в горы, а вечером их вернуть", облетела рынок. Собрались все. Кто-то привел детей. На меня внимание никто не обращал, все уважительно говорили с Алей: она была красива, зла, в шортах, резиновых сапогах и с сигаретой.

Владелец баранов зашел в загон, задумчиво посмотрел на питомцев. Выбрал одного. Развернул его мордой к Але и спросил:

— Пойдет?

Не выспавшаяся Аля, мрачно кивнула. Баран мощным броском был отправлен в кузов. И начался кастинг!

Бараны, не понимая, что пришел их звездный час, начали носиться по загону и орать.

На баранов орали продавцы. Собаки гавкали, дети плакали.

Мы — молча выбирали актеров.

И вдруг Аля сказала:

— Стоп. Вот этого не надо.

Продавец замер с очередным бараном в натруженных руках:

— Почему?

— Какой-то он... Не убедительный.

Наступила тишина. Хозяин забракованного животного смутился. Покраснел. Потом дал неудачнику пинка и признался:

— [м]ля. Он мне тоже никогда не нравился.

Неубедительный баран сразу стал изгоем. Грустно сказал "Беее" и покинул кастинг.

А мы погрузили 20 актеров и повезли на площадку. По сценарию у нас утро, ущелье, туман и барашки, которые задорно скачут через ручей. Туман делали армейскими дымами. Они вонючие, но дешевые.

Камера-мотор. И понеслось. Но бараны, затянувшись армейским дымом, задора не проявляли.

Стоп! Новый дубль! Три барана упали в обморок. Остальные стали остро завидовать неубедительному собрату, не прошедшему кастинг.

На пятом дубле упала в обморок девочка-хлопушка. Незаметно хрипели и матерились звукачи. Оператор-постановщик, невозмутимый Петр Леонидович, раскурил трубку, туман стал ещё лучше, чем настоящий, а Горный Карца стал ещё больше похож на Ипр.

К дублю N7, все привыкли к дыму. Все, кроме баранов! Они все так же категорически отказывались скакать через речку.

Режиссер снова закричал "СТОП! " и стал объяснять сверхзадачу каждому барану индивидуально. Те соглашались, но как только включалась камера, начинали вести себя естественно и непринужденно, то есть, как бараны.

Кино было под угрозой!

Решение предложили световики. Все мужчины, крепко взяли за шкирку по барану. Установили их головой в нужном направлении. И при команде "МОТОР! " каждый смачно дал барану пендаля. Бараны удивленно полетели через речку, разрывая телами плотный туман. Сцена была спасена.

Вечером нас встречал весь скотский рынок. Бараны шли, гордо покачиваясь бременем славы.

Вдруг, к нашему загончику подлетела черная "бэха". Из нее закричали:

— Почем бараны?

Хозяин... Нет! Импресарио наших баранов, глянул на свой творческий коллектив, потом на потенциального покупателя, и веско произнес:

— Восемь!

Люди в "бэхе" возмутились:

— В смысле!? Везде по пять! Твои чо, золотые?

Хозяин сплюнул:

— Вон те все — по пять. А ЭТИ по ВОСЕМЬ!

императрица Мария Фёдоровна. В 19 лет Ольгу Александровну выдали замуж за герцога Ольденбургского. Такой выбор матери-императрицы трудно объяснить. Историки и мемуаристы стыдливо характеризуют Петра Ольденбургского как "не интересующегося дамами". Достоверно известно, что первую брачную ночь жених провёл за игорным столом в компании офицеров, а потом очень быстро проиграл доставшийся Ольге по наследству миллион золотых рублей. Пережив глубокое разочарование, Ольга Александровна стала вести одинокую жизнь, посвятив всё своё время живописи.

И вот как-то в апреле 1903 года брат Ольги Михаил пригласил её в Гатчину посмотреть парад Лейб-гвардии кирасирского полка. Во время парада внимание великой княгини неожиданно привлёк бравый ротмистр Николай Куликовский. Их взгляды встретились... И всё, что было раньше, перестало иметь значение...

Путь к семейному счастью у царской дочери и кирасира занял 13 (!) лет, что, безусловно, подтверждает глубину их чувств. Больше всех противилась мезальянсу вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, а после неизменно относилась к нетитулованному зятю с нескрываемым презрением. Однако скорое будущее показало, что положение госпожи Куликовской значительно лучше положения любой великой княжны или княгини. В революционном хаосе Ольге Александровне удалось не только сохранить всех членов своей семьи, но и уехать из России, избежав ареста.

и ослабленных детей. Их изобрел доктор Александр Лайон. Он был уверен, что его изобретение изменит мир и поможет спасти миллионы детских жизней. Но представители Церкви думали иначе. Считалось, что если по божьей воле ребенок появился на свет раньше срока, то он сам должен бороться за свою жизнь. Если это не получалось, значит, он был просто не готов к земной жизни. Пытаться выходить и вылечить недоношенного — значит вмешиваться в планы Всевышнего, что противоестественно и грешно.

Работники больниц тоже отказывались подключать инкубаторы. Им это казалось экономически невыгодным. У большинства больниц не было ресурсов, чтобы выкупить боксы и поддерживать их работу.

Но все изменилось, когда за дело взялся Мартин Коуни.

Никто точно не знал (и не знает до сих пор), кто он такой и откуда взялся. По одной версии, Мартин родился в Польше в 70-х годах XIX века. По другой — немного раньше, и в Германии. Одни источники говорят, что он получил медицинское образование во Франции, другие эту версию опровергают. И вторые, судя по всему, правы, поскольку никаких записей в архивах и учебных заведениях о нем нет. А исследователи, пытавшиеся найти хоть какие-то документальные подтверждения и источники, касающиеся ранних годов жизни Мартина, всегда уходили ни с чем.

К концу XIX века Коуни был известным в узких кругах шоуменом с собственной развлекательной программой. Но уже к началу 1900 года Мартин начал представляться педиатром, специализирующимся на недоношенных детях. В 1903 году он скупил больше десятка инкубаторов, расставил их в арендованном помещении в парке развлечений в США, заполнил боксы младенцами и напечатал сотни афиш. Он приглашал всех желающих посмотреть на его новую шоу-программу: "аттракционы" с детьми весом менее 900 грамм. А газеты это подхватили и поддержали врача громкими заголовками: "Тут вы увидите странных маленьких существ (до 25 одновременно). Трудно поверить, что все они когда-нибудь станут полноценными людьми. Они больше напоминают обезьян, чем мужчин или женщин".

С первого же дня работы выставка стала невероятно популярной. Люди часами стояли в очереди, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на крохотных детей.

Зрители относились к выставке младенцев как к диковинному шоу. Но цель самого Мартина была в другом: он искренне мечтал дать этим детям шанс на выживание. Как только аттракцион закрывался для посторонних глаз, все помещение обрабатывали санитарными средствами. К детям приходили кормилицы, которые по рекомендациям Коуни сидели на строжайшей диете, чтобы преждевременно родившиеся дети получали с молоком максимум полезных микроэлементов. Если кого-то из них Мартин ловил за курением или распитием алкоголя, выгонял без разбирательств. Кроме того, новорожденные всегда находились под наблюдением медсестер. Одной из них, кстати, была дочка шоумена.

Поскольку никто из зрителей не знал об истинных целях Мартина, его вскоре начали обвинять в алчности и бесчеловечности. Коуни несколько месяцев подвергался травле и злобным насмешкам. На улицах вслед ему выкрикивали матерные слова, в него бросались камнями и другими подручными предметами. Медики обвиняли Мартина в нарушении врачебной этики, называли самозванцем. Но Коуни просто не обращал на них внимания, продолжая делать свою работу.

Относиться к Коуни иначе стали лишь тогда, когда первых детей, участвовавших в его развлекательной программе, начали выписывать. Маленькие пациенты возвращались домой к родителями здоровыми и упитанными. Это заставило людей изменить мнение о докторе и вызвало вторую волну его популярности.

"Аттракционы" Мартина Коуни проработали почти сорок лет. За это время через его боксы прошло 6,5 тысячи недоношенных детей, которые вернулись домой живыми и здоровыми.

Парадоксальным образом Коуни заставил медиков разных стран относиться к недоношенным детям как к настоящим пациентам. Благодаря его опыту в 1940-х годах американские и европейские больницы стали открывать специальные отделения для ухода за детьми, родившимися раньше срока.

У него не было инвесторов, и, когда интерес публики к выставкам начал угасать, Мартин поддерживал жизнеобеспечение инкубаторов на собственные средства. Заработать на этой истории ему так и не удалось: Мартин Коуни скончался в возрасте 80 лет в одиночестве и полной нищете в 1950-х годах.

(По материалам "Шоу инкубатора и ребенка" Сильверман, Уильям А.)