Стою в вагоне московского метро.

В двери входит девчонка — блондинка на каблучках. Лёгкая походка, глаза такие, будто у неё нет долгов, ни сессии, ни войны.

Встаёт рядом, вытаскивает плеер — и вдруг, ни с того ни с сего,

Nightwish так шарашит, что даже двери дрожат. Ну ладно, думаю, у всех свои вкусы.

А потом она достаёт книгу. Не глянец, не любовный романчик. Японская поэзия. В оригинале. Сидит, спокойно читает, как будто вся эта толпа вокруг — всего лишь фон. Моё лицо слегка вытягивается.

И тут звонок. Она берёт телефон и совершенно буднично:

— Да, угу. Значит, блок питания крепишь сверху, сзади, четырьмя болтами. От него провод — к материнке, к жёсткому, к дисководу. Что значит « куда»? Ты зачем вообще взялся комп собирать, если ни в зуб ногой?

Кладёт трубку. Замечает моё оторопевшее выражение. Улыбается так легко, почти по-детски.

— Спокойно, — говорит.

— Я крашеная.

И уезжает.

Кладбище. Над одной из могил стоит памятник из дорогого мрамора, на котором большими золотыми буквами выведено: "Израиль

Моисеевич Ливенбук". И чуть пониже маленькими:

"Своей дорогой жене Саре".

Антисоветчики опираются на мнения и на веру, факты и знания (т. е. не мнение, а факт, не верить, а знать) их не интересуют.

Неприличность вопроса, ходишь ли ты в церковь (или веришь ли ты в Бога), это из тех времен, когда Святая Вера была запрещена. Сейчас религию не преследуют- так что можно задавать. —————

прелести тоталитаризма: запрет Веры, дефицит, нищета ветеранов ВОВ, вмешательство в твою личную жизнь с явным "опусканием" любви — вот тебе и эхкакуюстранупросрали!