У меня не было никаких шансов...

Собаки мне было не видать.

Жили мы достаточно скромно, в небольшой квартире на первом этаже, с двумя проходными комнатами, вчетвером. Если бы Карлсон вздумал прилететь меня утешать — ему бы пришлось проявить чудеса пилотирования: двор был типа колодца, латвийское солнце изредка заглядывало на верхние этажи, никогда не доходя до асфальта двора и наших окон.

Родители были занятые и немолодые — война, да и я был поздний ребёнок... Брат в лоббировании не участвовал, его накрыл девятый вал полового созревания, и его интересовали сугубо двуногие, в юбках.

Мудрые мои родители справедливо рассудили, что пройдёт ещё 5-7 лет, и меня постигнет та же участь (забегая вперёд — постигла!)

В девять лет мне купили канареек и попугаев, птицы собак заменяли как умели. "Песок, Билл, неважная замена овсу! ", но время родители потянули... Клянчить купить собаку я закончил аккурат в 7-м классе...

И только лето приносило долгожданное общение с собаками.

Меня вывозили на 14-ю станцию от Риги, на дачу.

Сколько там было собак!!

Хозяин дачи, охотник, держал жесткошерстного фокстерьера, Подиса, которого надо было прогуливать, а точнее — бегать на поводке, часами, неутомимая рабочая собака.

Москвичи и ленинградцы привозили с собой своих собак, самых диковинных пород: похожая на Бэмби Лада, мопс по имени Нэфеш — мы все встречались и знакомились на пляже, мой энтузиазм чаще всего встречал благосклонное отношение хозяев.

Но самое главное событие моего лета — выставка собак ДОСААФ, в середине августа, в парке Асари, между колесом обозрения и танцплощадкой, пешком от нас минут двадцать, бегом получалось намного скорее.

Восточноевропейские овчарки, великолепно выдрессированные, явные спецназовцы собачьего царства, кудрявые симпатяги эрдельтерьеры, шотландские овчарки, иногда доги — настоящий праздник любви к нашим верным четвероногим, лучший день моего лета...

Жизнь шла, я повзрослел, началась моя служба в медицине, стройотряды, девчонки, пьянки, экзамены, дежурства, распределение, эмиграция, опять экзамены и дежурства — любовь к собакам ушла в подполье.

Но, как оказалось — не навсегда.

Волей судьбы я нашёл работу в маленьком калифорнийском городке, ничем, кроме вина, клубники и печально знаменитой федеральной тюрьмы (так себе слава) не примечательном.

Кроме одного — собачьей выставки.

К моему великому изумлению (и вящему удовольствию), город в конце июля оказался оккупирован тысячами собак — сотня разных пород, отели стояли забитые мохнатыми постояльцами с их хозяевами и обслуживающим персоналом: парикмахерами и тренерами.

На школьном стадионе проводились бега гончих пород за механической приманкой, грациозные афганцы сменялись громадными ирландскими волкодавами и русскими борзыми — вещь мною невиданная и грандиозная, галоп борзых и гончих, поверьте на слово, впечатляет сильно.

А в парке проводилась выставка и соревнования собак на соответствие стандартам породы, в три этапа: лучшая в породе, лучшая в группе и, под конец дня, — лучшая собака выставки.

Это был — праздник, с корнями из детства.

Вскоре я женился, самым ценным в приданом Тани была собака, и моя жизнь уже лет 20 как немыслима без шнауцеров...

А вот выставку в 2018-м отменили, председатель клуба болел, да и парк подвергся нашествию сусликов, изрывших газоны, что привело к падениям и травмам и собак и людей в предыдущем году.

Город поскучнел, я с горечью отметил, что хорошее в жизни недолговечно...

Как вдруг!!

Пронёсся слух — идёт работа по возобновлению шоу.

Новый председатель энергично взялся за дело, муниципалитет скосил траву и засыпал песком норки сусликов — выставке в 2019 быть!!

Я отдежурил на месяц вперёд, освободил выходные и рванул на выставку.

Запарковался, иду быстрым шагом к входу в парк — меня обгоняют отец и сын, чернявый и худощавый мальчик лет 8-ми тянет отца за руку...

— Папа, папа, — собаки вернулись!!

Они вернулись!

И, выдернув руку, он убежал знакомиться с важными и начёсанными добрыми собаками.

Дежавю. Наступила звенящая тишина и я ощутил движение времени Вселенной, отсчитавшей одну миллисекунду, длиной в мою жизнь.

И это была очень добрая Вселенная — в которой собаки всегда возвращаются...

Есть у меня знакомый по имени Дитрих, добропорядочный бюргер, чуть за сорок, в браке десять лет, двое милых истинных арийцев дошкольного возраста, ну и, само собой, брюшко и залысины прилагаются. Женат на чешке, на восемь лет его моложе.

А тут как раз в пятницу вечером ко мне заезжают наши общие старые знакомые, черт знает сколько не виделись, да и вообще, народ замечательный. Дитрих уже предупрежден, однако, до сих пор ответа так и не дал. Я и говорю;

— Какие планы, камрад? Ты с нами, или против нас?

— Ээээ... Знаешь... Встретимся завтра... Сегодня никак... Сам понимаешь... семья... у меня обязательства...

И вот так на протяжении четверть часа "бэээ... мэээ...". Применяю третью степень допроса, и тут он чуть не плача выдает;

— Ты не понимаешь! Я не могу! У меня... У меня СЕКС!

Я с трудом удерживаясь от смеха все же интересуюсь

— А перенести никак?", на что Дитрих в совершенном отчаянии машет рукой:

— Нет! Уже на неделю просрочено! Божена меня убьет!

Рассказал пожилой преподаватель-филолог. Дело было давно, еще при Советском Союзе, но это и не важно.

Работал он в приемной комиссии — проверял вступительные сочинения.

Попадается ему хорошее добротное сочинение с цитатами и без ошибок. Он ставит "пятерку", хотя не без любопытства замечает, что работа корейского абитуриента. Через несколько работ ему попадается точь-в-точь такая же отличная работа другого корейского абитуриента написанная также без ошибок. Но работы слово-в-слово повторяют друг друга.

Вывод конечно же один: откуда-то списали. И ставит обоим "двойки".

На апелляцию приходят оба товарища и объясняют на ломаном русском: "Не списали — выучили"... Преподаватель посадил обоих в разные концы аудитории и они при нем повторили "подвиг", написав на чистом русском несколько страниц непонятного им текста.

Пришлось реабилитировать обоих до "пятерок" за усердие и старательность.

Иду как-то по улице, а впереди меня два пацана идут, по виду — совсем мелкие, лет по десять-одиннадцать. Болтают на ходу, как водится. Прислушиваюсь и натурально офигеваю:

— Нет, ты как хочешь, но я не люблю Феллини. Ну и что, что он — признанный гений. На мой взгляд, Антониони намного круче. Концепция его произведений...

— Не, но Феллини — это же стильно!

— А я говорю, что буду снимать, как Антониони!

Да я в их возрасте из режиссёров знала разве что Спилберга и Хичкока!

Ветер доносит до меня: "Стилистика... Колористика... Сценография... Темпоритм. .. "

Идут будущий великий режиссёр и будущий великий кинокритик...

Я не разрешаю своей жене ходить к косметологу. Все началось с увеличения губ. Да, признаю, у нее были очень тонкие губы, и после первой процедуры они стали выглядеть очень хорошо. Но потом жену было не остановить: она стала увеличивать губы каждые 3 месяца. Прикол в том, что она не видит, что уже давно достаточно и выглядеть она стала как фрик. Смотрит в зеркало и говорит: "Ну и где ты тут увидел огромные губы, а? "А в зеркале на меня смотрят одни губы, там уже лица не видно. Мало того, что губы огроменные, так еще после процедуры у нее очень сильный отек, и она 3 дня лежит дома, мучается и ничего не может делать по дому.

Я долго разговаривал с женой, говорил, что хотел бы, чтобы она советовалась со мной в таких делах (губы делаются на мои деньги, она может пользоваться моей картой), но эти разговоры не дали плодов. Поэтому пришлось заблокировать карту и перевыпустить, отказаться от поцелуев (потому что стало неприятно). И все, теперь я абьюзер и самый ужасный человек на свете.

Я не понимаю, косметологи зомбируют их после первой процедуры или, может, что-то из губ попадает в мозг?