Сын неожиданно разбогател. Построил дом за городом в элитном поселке. Не дворец, но дорогой и добротный. Купил престижную машину.

Приобрел у соседей квартиру, присоединил к своей. Получилось просторное жилище. Нанял бригаду, которая сделала качественный ремонт.

Откуда-то взялась гордость. С надменным видом начал рассуждать о предпринимательстве как об элите общества. Те, которые имеют деньги, по его словам, будут постепенно "облагораживаться", то есть развивать ум.

Поэтому у десятилетнего мальчика появилась домашняя учительница английского языка. Ее задача – научить ребенка разговаривать по-английски – бегло и уверенно. В перспективе грамотно писать.

Где-то нашел специалиста по хорошим манерам. И раз в неделю вся семья берет у него уроки. И как пользоваться хитрыми столовыми приборами, и как вести светскую беседу, и даже как одеваться.

Новые русские дворяне, не больше и не меньше.

Сформировался свой круг знакомых. В него вошли те, у кого деньги имеются. С ними приятно и легко, потому что свои, родные. С ними можно поговорить обо всем.

Дети из этого круга учатся в элитной школе. Там они приобретают навыки современного мышления. Иногда их отправляют в Англию – в языке совершенствоваться: элита должна быть элитой.

Всё на высоте. Только вот с родителями никак. Совсем никак.

— Понимаешь, батя. Ты не обижайся, что с тобой и с матерью почти не общаюсь. Мое время стоит больших денег. Да и люди мы разные.

Конечно, ничего общего. Отец токарем на заводе отработал. Мать тоже там – рабочей. Люди простые. Их нельзя общим знакомым показывать: со стыда сгоришь. За столом чавкают, ни одного грамотного слова не знают, одеваются, как крестьяне.

И внука нельзя к ним отпускать. Нечему там учиться. Пусть ребенок вращается в блестящем и свободном обществе, а у стариков слишком много рабского в натуре, потому что они всю жизнь горб на государство гнули. И ничего не заработали. Рабы, что с них взять?

Мальчика нельзя заражать прошлым. Ему нужно стать новым человеком, без совковых родимых пятен.

У него нужно воспитывать чувство собственного достоинства, чтобы ни перед кем не тушевался, знал себе цену.

Богатство свалилось, когда мальчику было десять лет. Прошло еще пять. Он вырос, окреп. Хорошо по-английски говорит. По всем предметам пятерки.

Начал гулять. Куда-то из дома уходил. Случалось, что его по шесть-семь часов не было. Но родители вопросов не задавали, потому что это может у молодого человека вызвать чувство протеста. Он же личность. Надо ему доверять. А как иначе?

Так прошел еще год. И как-то сынок не пришел домой ночевать. Позвонил и сообщил, чтобы не теряли. Ну, что ж? Видимо, девочка появилась. Деваться некуда: время свое берет.

Пришел домой печальный, даже, я бы сказал, скорбный. Отец спросил, все ли у него хорошо?

И получил ответ.

Я знаю, что некоторые не поверят. И пусть! Это их личное дело. Наверное, они привыкли судить о жизни по себе.

Так вот, мальчик сказал: "У дедушки ночевал. Его вчера из больницы привезли. После операции на шейке бедра. А бабушка поехала в сад. Там огурцы засыхают. А дедушке некому утку подавать".

Отец онемел. И молодящаяся мама тоже онемела. Как шейка бедра? Как – утка? Ну-ка расскажи толком!

И еще откровение. Он уже лет пять у дедушки и у бабушки бывает. Дедушка говорить не велел. А сейчас ему – все равно. Можно и сказать.

И добавил: "Дед мне ночью про свою жизнь рассказал. Я чуть не заплакал. Знаешь, папа, мне за тебя немного стыдно. Ты уж не обижайся".

Новый человек появился. С душой, сердцем и совестью. Приятно было рассказать.

Георгий Жаркой

Работала на скорой. Вызов от женщины с фразой: "Я дома только что родила ребёнка". Ну, такое часто бывает, не в новинку. Встретила нас бодрая и румяная женщина с новорождённым на руках. Она смеялась, улыбалась, от осмотра отказалась, а мы насильно не имеем права. Забрали их с ребёнком и увезли в роддом. А через пару часов нашу бригаду вызвала полиция на разговор…

Во время осмотра выяснилось, что никого эта женщина не рожала, по крайней мере недавно. Откуда ребёнок — она не хотела говорить. Естественно, вызвали полицию, полиция вызвала нас. Строгий полисмен в итоге добился от неё признания, что ребёнка пару часов назад родила её восемнадцатилетняя дочь. Мы рванули обратно к ним вместе с новоиспечённой бабушкой, а там роженица уже без сознания в кровати в луже кровищи. Выжила она только чудом.

Шахматы пришли к нам с Востока, однако на Руси игру долгое время считали "азартной".

Особенно шахматы не нравились православной церкви. Дело в том, что "безобидная игра" часто превращалась в "битву самооценок" — кто победил, тот и умней. А еще и желание проигравшего взять реванш... Поэтому священнослужители сравнивали шахматы с "бесовскими игрищами".

Брат собирается жениться на ужасной девице: безвкусно одетая крашеная блондинка, окончившая какой-то институт заочно за деньги, недалёкая, любит шмотки, косметику, шоппинг, тупые сериалы, работает в колл-центре уже несколько лет, перспектив никаких нет, интересов — тоже. Мой брат — умный, достойный, образованный мужчина, и тут такое.

Я откровенно спросила его, как так вышло, а он сказал, что достали его умные, достойные и знающие себе цену женщины. Всё у них всё время сложно: то настроения нет, то устали, то дедлайн, они отдают себя работе, одеваются с иголочки, заморачиваются, в свободное время ходят на какие-то тренинги, курсы, выставки, слушают вебинары, хотят развиваться (куда только — непонятно). А с этой женщиной ему легко, у неё нет никаких претензий: пришла с работы, ужин приготовила, массаж сделала, потрещала ни о чём, телевизор включила, потом ceкс без лишних ломаний. А захочет умную женщину, так таких на работе полно, с ними и поговорит в обеденный перерыв.

Вот тут я и задумалась. Мне 34 года. Я как раз такая, как в рассказах брата: руководитель отдела в фирме, работу свою люблю, много сил ей отдаю, тщательно выбираю одежду, много читаю. И я одна. Мужчины надолго не задерживаются, хотя я симпатичная, с хорошим характером, добрая. Видимо, есть в словах брата суровая правда.

Случилось это в мою бытность студентом первого курса. Hа первом занятии по физкультуре тренер построил нас, волейбольную группу, в ряд, и спросил:

— Какой курс?

Первый человек в строю крикнул:

— Первый!

Сосед посмотрел на него и неуверенно сказал:

— Второй.

Следующий совсем уж неуверенно посмотрел на них и сказал:

— Первый.

И пошло по цепочке: "первый — второй — первый — второй". Тренер молча следил взглядом, глядя на нас, как на дебилов.

Идиотизм ситуации усугублялся тем, что каждый, в том числе и я, смутно осознавал, что происходит что-то не то, но тем не менее, как только очередь доходила до него, бойко выкрикивал свой номер. Когда очередь дошла до конца, самый последний студент в строю, напрягши память и вспомнив школьные уроки физкультуры, сделал шаг вперед с возгласом: "Расчет окончен!"

Тренер еще немного молча поглядел на нас и сказал:

— Вообще-то, я спросил, какой курс. Впрочем, тут и без слов понятно...