Он был сторожем.

Его происхождение говорило само за себя: полудикая кровь, текущая в жилах. Папа — настоящий лесной отшельник, летом живший в тайге среди деревьев, а зимой перебиравшийся в диспетчерскую калийного Комбината. Мама — вероятно, такая же самостоятельная авантюристка. Барсика принесли в дом в возрасте полутора месяцев, и с тех пор он сохранял лёгкую диковатость, как фамильную реликвию.

Внешне он напоминал лесного шотландского кота: полосатый серо-дымчатый окрас, будто присыпанный пеплом, и янтарные глаза, которые смотрели на мир с холодной отстранённостью. Гладить себя Барсик позволял ровно пять раз. На шестой раз следовало лёгкое, но решительное "кусь" — мол, хватит, контакт исчерпан.

Но главным его талантом была не способность отстаивать личные границы, а умение чувствовать чужаков. Барсик мог часами сидеть у входной двери, повернувшись головой в сторону подъезда, как будто слушая эфир. И если за дверью кто-то чужой задерживался дольше пары минут — будь то почтальон, задумавшийся на лестнице, или подозрительный визитёр — кот начинал тихо, но настойчиво урчать. Не от удовольствия, а в виде сигнала тревоги. Он улавливал чужой запах, незнакомые шаги, неестественные паузы — и предупреждал.

А вот когда к двери подходил кто-то свой — член семьи или сосед — Барсик оставался молчаливым и спокойным. Его урчание было не просто звуком, а сложной системой оповещения. Никаких ложных срабатываний, никакой паники — только точность и лаконичность.

Этот навык делал его идеальным сторожем. В то время как другие коты спали на подоконниках или гонялись за мухами, Барсик нёс вахту. Он напоминал, что безопасность — это не про замки и домофоны, а про внимание к деталям. И что иногда лучший охранник — это тот, кто ценит личное пространство даже больше, чем вашу ласку.

Возможно, где-то там, на калийном Комбинате, его дикий папа гордился бы сыном. Ведь Барсик не стал домашним — он стал партнёром. Таким, который кусается за лишнюю ласку, но зато никогда не пропустит незваного гостя.

P. S. Помнится, однажды Барсик продержался в режиме урчания целых десять минут — пока за дверью соседка ругалась с очередным кавалером. А потом получил свою законную порцию поглаживаний— ровно пять раз. И ни одним разом больше.

славу как физик-экспериментатор. А в то же время где-то там поблизости, то ли в Бирмингеме, то ли в Ливерпуле (по разным версиям), на какой-то фабрике пытались запустить одну из первых в тогдашней Европе автоматических производственных линий.

Но – безрезультатно. Включают, а она тут же заклинивает. Бились, бились, вызвали представителей разработчика – клинит, и хоть ты тресни. А куплена на кредитные средства, проценты по которым вынь да положь, хоть бы там что с ней. Дело дошло до объявления в газетах: 10 000 фунтов любому, кто запустит! Огромные по тем временам и деньги.

Прочитал это объявление и Капица, поехал туда. Велел показать, включить-выключить. Присмотрелся, и, еще раз: "Включайте! "Включили – снова заклинило. "Выключайте! "Тут он прошелся, сильно пнул ногой в одно место, и, опять – "Включайте! "

Включают – пошла! Выключили, включили – идет! Загрузили сырье – пошла продукция! Проверили качество – соответствует на 100%!!

Что, делать нечего, хозяин ему: "Мистер Капица, я держу свое слово, вот ваш чек. Но скажите по-правде, десять тысяч фунтов за пинок ногой, не многовато ли? " – "Пинок ногой стоит один шиллинг" – "А остальное за что? ? " – "За то, что знал, куда и как нужно пнуть".