листа документа Майкрософт Уорд и самоистязании на тему идентификации себя во времени и пространстве, а также, почему в конце денег остается так много месяца.

Перегрелся на репортаже в засыхающем ботаническом саду, и в расплавленных мозгах мысли роились все больше депрессивные, думалось: ну вот, напишем мы в очередной раз о том, какие у нас замечательные селекционеры и какие они в состоянии свернуть горы! А финансирование исследований все равно никто не откроет. Как говорится, собака лает — караван идет. Гораздо проще дождаться, когда этот ботсад засохнет на корню, и продать землю новоявленным нуворишам под их “псевдорублевские скворечники”. Лет через несколько, скорее всего, так и будет.

Размышления на эту тему генерировали во мне непреодолимую экзистенциальную тоску.

А тут еще жена поставила перед фактом: купила, говорит, билеты на вечерний сеанс в кинотеатр “Ала–Тоо”. Это когда вокруг тебя на расстоянии дыхания сидят совершенно незнакомые перцы, вторгшиеся в жизненное эксклюзивное пространство, жуют поп–корн и два часа трещат по мобильникам. “А какие еще есть варианты? ” — спрашиваю. — “Никаких. Билеты по 200 сомов уже куплены”. Вот елки–палки! “А какую картину хоть смотреть–то будем? ” — робко интересуюсь, попрощавшись с надеждой выкрутиться. — “Секс в большом городе”, — победоносно завершает разгром благоверная. Ех–тибидох, я этого ceкса в большом городе по ящику насмотрелся — воинствующий гламур–мур–мур в исполнении ceксуально озабоченных голливудских матрешек, а тут еще тащиться через весь город знакомиться с версией последней, полнометражной, обновленной!

Чертыхаясь, пошел на улицу гулять с собакой, привыкать к мысли о неизбежности приобщения к масскультурному тотему западного мира. Раньше в двенадцатом микрорайоне у собачников и разных спортсменов для выгуливания и пробежек было железно законное место — набережная речки Ала–Арчи. И здесь бесцеремонно вторглись в жизненное пространство. Эх, нет на вас комуняк! Хрен бы они вам позволили строить ваши хоромы в водоохранной зоне. Сел на бордюр и задницу об разогретый бетон грею — профилактикой простатита занимаюсь, представляю, как “Секс в большом городе” смотреть буду. Тут подруливает такой ухоженный дедок в адидасовском костюмчике и кроссовках “Катерпиллер”, седая аккуратно постриженная бородка недвусмысленно намекает на принадлежность к интеллигенции — нервам современного общества. В васильковых глазах горит огонек интеллекта. Плюхается рядышком, сверкая доброжелательной человеческой улыбкой. Следом прилетел такой же голубоглазо–доброжелательный далматин в концентрированно–экзальтированном состоянии. Перемещался в пространстве как ртутный шарик. Наконец до его собачачьих мозгов дошло, что невежливо так носиться, не поздоровавшись. Подошел и решительно лизнул меня прямо в нос. Потом пристально смотрел в глаза, изучая мою реакцию. Видимо, реакция показалась ему адекватной — он удовлетворенно фыркнул и поскакал знакомиться с моей ризеншнауцерихой Дарси, которая вопросительно таращилась на него: дескать, какого черта ты там застрял?

“Могу поспорить, молодой человек, ваши мозги заняты эзотерической чепухней о роли личности в формировании собственной судьбы. Бросьте вы эти глупости, будьте проще, и народ к вам потянется! ”. Излагаю деду в сокращенном варианте существующее положение вещей. Дескать, репортажи снимать нужно, писать сюжеты нужно, а тут загружают по самое не хочу, в кино волокут.

Он выслушал мой спич не перебивая, пожал плечами и сказал: “Хорошо–хорошо, я вас понимаю. Вы очень загружены на работе, каждый день — вчера, сегодня, завтра. Даже в выходные бегаете, что–то снимаете или пишите. Видимо, вам платят соответствующие деньги. Да пусть они вам платят сколько угодно. Поймите, за эти деньги вы продаете свою жизнь!

Подумайте, все это время вы недодаете своим близким. Я не верю, что нужно так вкалывать, чтобы свести концы с концами. Вы работаете, чтобы удовлетворить свои желания. Но знайте, что это замкнутый круг: чем больше денег, тем больше всего хочется, и тем больше вы пашете, чтобы получить еще больше. Нужно попробовать в какой–то момент спросить себя: “А действительно ли мне так нужен новый навороченный телефон, ноутбук или автомобиль? И ради этого вы готовы пропустить выпускной бал вашей дочери, который никогда больше не повторится, или спортивное выступление вашего сына? С вашего позволения расскажу, что реально помогло мне сохранить и помнить о том, что главное в моей жизни”. И он начал объяснять свою теорию:

— В один прекрасный день я сел и занялся арифметикой. Мои расчеты были очень простыми. В среднем человек живет 75 лет. Я понимаю–понимаю: некоторые больше, некоторые меньше, но в среднем именно 75 лет. Потом я взял и умножил 75 на 52 — это количество воскресений в году, и получилась цифра 3900 — столько воскресений у вас в жизни. Когда я занялся этими подсчетами, мне было 51. Это значит, что я израсходовал 2754 воскресенья, и у меня их осталось 1146. Я пошел в магазин игрушек и купил несколько упаковок маленьких пластиковых шариков, вернулся домой и высыпал их в круглую вазу, похожую на аквариум. После этого каждое воскресенье я доставал из вазы и выбрасывал один шарик. Я заметил, как начал меняться. Когда видишь, как неумолимо уменьшается количество отведенных тебе дней, начинаешь больше обращать внимания на истинные ценности жизни. Это как шагреневая кожа. Очень сильное средство.

А в заключение, перед тем, как я заберу свою собаку и побегу к своей любимой жене и внукам, которые пришли к нам в гости, я хочу завершить свой рассказ вот чем: в прошлое воскресенье я вытащил свой последний шарик из вазы. И теперь каждый день для меня подарок. Я принимаю его с благодарностью и хочу поделиться им со своими любимыми и близкими, хочу доставить им тепло и радость. Считаю, что это единственный способ правильно прожить жизнь и ни о чем не сожалеть. Было приятно поговорить с вами, но мне нужно спешить.

Он бодренько засеменил к своему микрорайону, а я пошел в свой. Поднялся на пятый этаж и первым делом выключил компьютер. Поцеловал жену и дочку, которые офигели от такого спонтанного проявления нежности. Потом я сказал им, что нужно собраться пораньше, потому что мне необходимо успеть до кино заехать в магазин, чтобы купить пластиковых шариков.

Владимир ПИРОГОВ.

а это — главное для клиентов.

Эрнест посмотрел в сторону выпускницы парикмахерского лицея, которая уже полчаса искала провод от беспроводной мышки. Тяжело вздохнув, расписался в заявлении на увольнение.

Все провожали Михалыча со слезами на глазах, особенно новенькая Леночка. Михалыч стажировал ее месяц, но так и не смог объяснить последовательность ctrl+c и ctrl+v, а от слов Microsoft office Леночку до сих пор трясло. Последний раз, когда она попыталась поменять шрифт, у всего района отрубился интернет и погорели блоки питания.

Эрнест имел колоссальный опыт длиной в сорок лет. Был воспитан до омерзения и образован, всегда выглажен, причесан, напоминал классические жигули, которые тридцать лет стояли в гараже и были в полном исправном состоянии: родная краска, оригинальные детали. Только вставь ключ в зажигание и аппарат будет работать как часы. Но кому какое дело до классики, когда в салонах полно новеньких иномарок?

На собеседованиях Эрнесту вежливо отказывали, грубо называя дедушкой, но он не унывал и каждый раз с надеждой шел оббивать новые пороги. Но в один прекрасный день пороги закончились.

Примерно в то же время стали заканчиваться и деньги. Выхода оставалось два: воровать или просить милостыню. Честный и порядочный Эрнест отстоял от звонка до звонка неделю (с перерывами на чай из термоса) в подземном переходе, но ничего так и не заработал.

Ответственный работник заходил на пост (как и полагается человеку, работающему с населением) всегда опрятный — лучший костюм был выглажен и пах парфюмом, прическа уложена, а ботинки начищены. Эрнест просто не мог выглядеть иначе на людях. Гордо протянув руку, прямой как лом, он молча ждал подачек, словно нес службу в кремлевском карауле. На его фоне местные попрошайки выглядели как ветераны-погорельцы, у которых только что забрали всех котят. Они неплохо поднялись за время работы Михалыча, но делиться с ним не хотели, а когда Эрнест ушел, тоже очень расстроились.

Оставалось воровство. Эрнест тяжело вздохнул и пошел выбирать инструмент в магазине, где у него есть скидочная карта. Там его проконсультировали, какой фомкой лучше вскрывать двери, а также продали по акции перчатки и бахилы.

Грабить Эрнест решил недалеко, на соседней улице. Он всегда мечтал работать рядом с домом.

Пообещав самому себе, что все награбленное вернет с пенсии, мужчина вышел на дело.

Найдя нужную дверь, Эрнест потратил около сорока минут на то, чтобы ее вскрыть. За это время он успел поздороваться со всеми соседями и даже помог донести матрас одной женщине на верхний этаж.

Как только вор проник в квартиру, его тут же встретил местный кот, который жался к его ногам и жалобно мяукал. Эрнест прошел на кухню, но, не обнаружив кошачьей еды, быстренько сбегал в магазин и купил на последние деньги три влажных пакетика.

Как только пушистый был накормлен, Михалыч зашел в комнату, где его чуть не хватил приступ. Посреди зала стояла гладильная доска, а на ней утюг, который забыли выключить из сети. Вся комната пропахла раскаленным металлом. Выключив прибор, Эрнест бросился к балкону, чтобы проветрить помещение. Там он увидел несколько горшков с цветами, которые загибались от жажды. Набрав воды, Эрнест напоил бедные цветы и вернулся в комнату.

Квартира была заставлена дорогой техникой. Глаз Эрнеста упал на телевизор, который был размером с него самого. Михалыч поколебался, но брать его не стал, мало ли — разобьет по дороге, потом не расплатишься.

На столе лежал упитанный конверт, на котором числился адресат без индекса. Эрнест знал на память более сотни индексов и быстро вписал нужный, оставив свои отпечатки на шариковой ручке. Затем прикинул вес конверта на руках и приклеил три марки, которые всегда носил с собой.

Из денег Михалыч нашел пачку евро. Но понимая, что ими нигде не расплатишься, решил оставить наличные на месте.

Единственным украшением были два обручальных кольца в вазочке. Эрнест потянулся было к золоту, но потом одернул руку. Только ЗАГС может лишить людей таких вещей, пусть и условно.

На полке он заметил пивной стакан с мелочью. Потратив некоторое время, Эрнест насчитал пятьсот рублей. Этого вполне могло хватить на какое-то время. Но желудок сводило от голода, и мужчина двинул на кухню. Там на разделочном столе он обнаружил неразобранные пакеты с овощами, мясом и рисом. Эрнест сварганил целую сковороду своего фирменного ризотто и, съев небольшую порцию, вымыл свою тарелку вместе со всей посудой, что была в раковине.

Перед уходом Эрнест Михайлович оставил записку, в которой написал следующее:

"Глубоко сожалею, что вынужден был вас ограбить. Обещаю, что верну все, как только будет такая возможность".

В конце поставил подпись, дату, инициалы и оставил номер телефона, на который можно прислать счет за съеденные продукты.

Вечером у Эрнеста случился приступ совести. Он не мог сидеть, не мог ходить, не мог спать. Мужчина ненавидел себя за содеянное, обещая молчаливым стенам утром отправиться в полицию с поличным. Но внезапное смс отменило явку с повинной.

С незнакомого номера Эрнесту пришло следующее:

"Добрый вечер. Скажите, не могли бы Вы приходить нас грабить три раза в неделю — по вторникам, четвергам и субботам? Предлагаю оплату в полторы тысячи за ограбление, деньги оставим там же, в стакане".

Ошарашенный подобным Эрнест тут же согласился, хоть и не понимал смысла.

Через две недели его жертвы сообщили своим друзьям о том, что их постоянно грабят, и те тоже попросились к Эрнесту в график. А потом появились еще другие и третьи. У Эрнеста почти не было свободного времени, грабежи были расписаны с утра и до поздней ночи. Иногда ему приходилось даже кого-то передвигать или записывать на месяц вперед. Через год Эрнест Михайлович ушел в отпуск, чем сильно расстроил своих жертв.

Он стал самой знаменитой криминальной фигурой в городе и ему срочно нужно было расширяться. Благо в его старом почтовом отделении начались массовые сокращения по возрасту. Эрнест звал всех к себе. Но брал на работу только честных и порядочных воров, а главное — трудолюбивых.

Александр Райн