регистрацию, – пусть еще хоть кто-нибудь улыбнется этой шутке.

Шутить он любил. Не то чтобы судьба располагала его к шуткам, скорее она сама шутила над ним по-черному. В юности, окончив пермский строительный техникум, он уехал по распределению в Узбекистан. Тогда же, что в Перми, что в Узбекистане была одна советская власть, только в Узбекистане теплее и яблок больше. Работал он там до пятидесяти лет – по служебной лестнице до главного инженера строительного треста поднялся. Женился, квартиру получил, когда дочь родилась, дачу какую-никакую построил, сад вырастил. Только тут советская власть вместе Советским Союзом кончилась. Неожиданно. И стал он в Узбекистане не нужен. Не нужен, до такой степени, что зарезать обещали, если не уедет. Так и уехали, оставив все нажитое. Хотя ехать-то, по большому счету и некуда было: ни друзей, ни родни в России не было. Года полтора мыкались беженцами. Пермь, Пенза, в конце концов, в Уфе работа подвернулась. Не главным инженером, конечно. Разнорабочим. Ну, и это ничего: во-первых, он за полгода из разнорабочего начальником участка стал, а, во-вторых, жилье все-таки – сначала прям на объекте, потом общежитие квартирного типа, потом дом собственный в поселке Москово построил: стройматериалами фирма помогла, а строил-то сам, конечно. Так и жил, и шутил, естественно, постоянно, характер такой – ничем не сломаешь.

Внуки с ним жили. Он, тогда, чтобы настроение жене поднять, внуку-первокласснику старую байку рассказал, как служил в годы гражданской войны на секретной подводной лодке. И как ходила та подводная лодка по подземным рекам Урала, помогая Чапаеву громить Колчака и Корнилова, тоже рассказал. Посмеялись. Он же не думал, что внук это в школе перескажет. Учительнице. А она к ним домой придет, правду о гражданской войне послушать.

Эт ничего еще. Зимой решил семью свежей рыбкой побаловать, сел на свой УАЗ и поехал на речку Белую с притоками и старицами рыбаков искать. Купил два ведра разной рыбы. Только, когда обратно возвращался, колесо пробил, аккурат напротив болотца одного, большого, но мелкого, сантиметров сорок воды – зимой насквозь промерзает. Кузов открыл, запаску достал – меняет. Тут его другие рыбаки нашли, они, неместные, место искали, где клюет лучше. Остановились рядом, рыбу в кузове увидели, и спрашивают, где наловил, мол. Он и показал на то болотце. Рыбачки по льду метров на сорок от дороги отошли, разложились, и бурить начали. А он колесо еще быстрее менять начал.

— Слышь, мужик, — говорят ему рыбаки, — ты точно здесь ловил? А то мы уже до земли добурились, а воды нет еще.

— Неее, не здесь, вы еще метров на сто отойдите, — он им ответил, — а то вдруг догоните.

Последние слова он, правда, не очень громко сказал. Пробитое колесо только в кузов закинул и уехал. Не знаю, как те рыбаки, а все смеялись, когда он рассказывал.

А еще, два соседа, заядлых охотника, ему пять ночей участок сторожили с ружьями. Он им сказал, что на простые петли восемнадцать зайцев, за одну ночь, на том участке, "взял". И зайцев ведь показал, что интересно. Они же не знали, что он этих зайцев у других охотников "занял", на день всего, похвастаться. Соседи, конечно, обиделись, но сами и посмеялись потом, когда он для примирения два литра белой выставил. Ну, вот и милиция показалась, на Красной площади без регистрации долго не погуляешь: "Предъявите, — говорят, — Вашу регистрацию, гражданин". Он паспорт посмотреть отдал – очень ему интересно было, как они отреагируют. Соседи по купе в поезде очень уж смеялись, когда он им паспорт показывал. Там, в паспорте, так и написано: "зарегистрирован по адресу…". И штамп стоит: "Московский сельсовет". Поселок-то – "Москово" назывался.

Впрочем, поселок и сейчас так называется. Дома у него только теперь там нет. Он его продал. Продал, через шесть лет после поездки в Москву. За год до этого опухоль у него нашли. Почку вырезали. Не помогло только. Когда врачи сказали, что жить ему месяц осталось, он дом и продал. Квартиру дочери в Пензе купил. На своем характере прожил там не месяц – год еще. Я его за месяц до смерти видел. Он и тогда шутил, сам не смеялся только — больно было смеяться.

Постскриптум: Просьба есть. Когда в обсуждении ругаться будете, вы автора ругайте, а не того "о ком написано": не сумел, значит, автор донести чего хотел до читателей.

доцент и доцент, и бейджик с логотипом университета на месте, да и вообще суета и проходной двор – через несколько дней открывается прием документов. Мужчина не поднимая головы прошел к одному из столов, за которым по идее должны были бы заполнять документы абитуриенты, и слегка подвинув агитационный стенд устроил себе "рабочее место". На столе появился ноутбук и табличка с надписью "Олимпиадная комиссия". После этого мужчина стал ждать. К нему подходили родители абитуриентов, что то спрашивали, он что-то объяснял, и те уходили. На следующий день некоторые из родителей подходили снова, передавали пластиковые папочки с документами, и забирали документы, некоторые подходили к стенду приемной комиссии, изучали списки, от чего явно получали огромное удовольствие.

В понедельник грянул скандал, стали выявляться случаи поддельных дипломов победителей олимпиады, который давал дополнительные баллы к ЕГЭ, позволявшие претендовать на бюджетные места.

Выяснилось что член "Олимпиадной комиссии", к которому обратились родители, предлагал не очень законное, но вполне работающее решение – он высылает на электронную почту бланки заявлений, листы олимпиад и полное решение, остается заполнить заявление, вписать рукой идеальное решение, вложить немаленькую сумму и все в папке передать ему. Он же, задним числом, внесет фамилию абитуриента в число победителей, которых не один и не два, а несколько десятков, как это водится в вузовских олимпиадах для школьников, и те получат необходимые дополнительные баллы. Родители даже утверждали, что видели фамилии своих детей в списке на стенде приемной комиссии.

Проверка по камерам показала, что мужчина, лицо которого на камеру так и не попало, весь четверг просидел за столом, который прикрывал от камер рекламный стенд, и пообщался с несколькими десятками родителей. В пятницу утром он прикрепил некий листочек, который потом снял, к стенду приемной комиссии, этот листочек радостно и изучали родители абитуриентов. Камера зафиксировала как к столу, прикрытому стендом, подошло не менее полутора десятков людей, решивших задним числом, за значительную сумму, победить в олимпиаде.

Мошенника так и не поймали, на камеру он ни разу не попался, описали его как обыкновенного человека средних лет, типичного доцента. По оценке, точно выяснить не удалось, "доцент" за два дня положил в карман не менее тридцати тысяч долларов.