Когда восторг кончается

Он не думал, что делает что-то плохое. Просто открыл для себя закон контраста. Дорогой подарок для женщины, не привыкшей к такой роскоши, — это не просто вещь. Это взрыв. Радости, неверия, головокружительной благодарности. Он жил этим взрывом — этим ослепительным светом в её глазах.

Но у любого взрыва есть обратная сторона: густая тишина после. Восторг приедался. Новая сумочка становилась просто сумочкой, а поездка на море — просто воспоминанием. И он оставался с просто женщиной. А ему снова хотелось фейерверка. Он уходил — чтобы повторить эксперимент.

С Катей всё началось как обычно. Подарок — вспышка счастья. В голове он почти услышал щелчок таймера: ну, ждём фазу охлаждения, когда восторг выдохнется и снова станет "просто".

Но что-то пошло не так. Катя не тускнела. Блеск от безделушки гас, а вот её внутренний свет — нет. Не ослепительный, а ровный, тихий, почти домашний. Таким с ним ещё не бывало, и от этого внутри чесалось странное, щемящее любопытство. Не тот фейерверк, но почему-то тянуло остаться.

Он уехал в командировку на месяц, а вернулся на десять дней раньше. Без предупреждения.

Дверь скрипнула — и он застыл. Квартира была… разобрана. Не грязная — именно разобранная, как шкаф, вывернутый наизнанку. На полу коробки, стопки альбомов, запах пыли и бумаги. Катя сидела посреди, бледная, с синяками под глазами. Вид у неё был виноватый, будто её поймали за чем-то странным.

— Что случилось? Мы съезжаем?

— Нет… — она сгорбилась.

— Я просто не успела закончить.

— Закончить что? Уборку? Так мы можем нанять кого-нибудь!

— Не уборку, — она покачала головой и посмотрела на него с такой ясной усталостью, что у него внутри что-то хрустнуло.

— Внутреннюю. Домработница приберёт квартиру, а внутри… только я.

Он опустился на пол напротив. На раскрытой папке — надпись "Институт". Старые конспекты, фотографии. На одной — она, худая, серьёзная, в группе студентов.

— Зачем тебе это?

— Напоминание, — тихо сказала.

— Меня тогда бросали, потому что я "слишком серьёзная". Мне нужно было перестать бояться, что ты увидишь во мне ту зануду и уйдёшь.

Она перелистывала дневник.

— Твои подарки… они как стимул. Сначала — взлёт, эйфория. А потом — спад. Ты это чувствуешь.

— Что я чувствую? — нахмурился он.

— Ждёшь, — выдохнула она.

— Когда мой восторг иссякнет, чтобы снова подпитать его. Но мой ресурс…

— Какой ещё ресурс? — раздражение щёлкнуло само.

— Ресурс быть яркой! — почти выкрикнула она и сама вздрогнула.

— Я не могу вечно сиять, как новогодняя ёлка! Это выматывает! И я видела, как ты смотришь на женщин, когда гирлянды на них гаснут.

Она замолчала, потом хрипло добавила:

— И я подумала… это тупик. Ты — будешь бежать, я — бояться. Мы оба устанем. Что если я попробую иначе? Не вспыхивать, а гореть. Ровно, долго. Чтобы тебе было хорошо просто потому, что я есть, а не потому что я сверкаю. Это ведь лучше, правда?

Он молчал. Горло перехватило. Проще было бы, если бы она закатила истерику — с этим он умел справляться. А вот с её тишиной — нет.

Он сжал кулаки, чувствуя, как рука уже тянется к привычной двери для бегства. Но взгляд зацепился за её пальцы — дрожащие, с ободранными ногтями, сжимавшие старую фотографию. На снимке — та самая серьёзная девушка, которую когда-то кто-то посчитал "скучной". И эта же девушка теперь, уставшая, упрямая, пытается построить новый мир, где его щедрость — не единственная валюта.

Гнев схлынул, осталась только ясность. Вся его жизнь — погоня за фейерверками. А она, оказывается, всё это время в тишине раздувала камин. Не ради яркости — ради тепла.

— Знаешь что, — сказал он, — давай я помогу тебе дособирать этот хлам. А потом просто посидим. Без повода.

Она кивнула. В её глазах, усталых и красных от бессонных ночей, светился не всплеск, а ровное, тёплое сияние — человеческое, настоящее. От которого, к удивлению, захотелось остаться.

Новые истории от читателей
- вверх - << Д А Л Е Е! >> 15 сразу

* * *

В последний день работы ХХII съезда КПСС, 30 октября 1961 года, в регламенте заседания произошли внезапные изменения.

Ведущий собрание Николай Шверник неожиданно передал слово первому секретарю Ленинградского обкома Спиридонову. Затем выступили Демичев, первый секретарь Московского горкома, и глава правительства Грузии Гиви Джавахишвили.

Все

* * *

Не знаю, друзья, как у вас, а у меня часто бывают какие-то странные, малообъяснимые серийные упоминания каких-то имён, предметов, или явлений, никакого отношения к моей жизни не имеющих. Поясню: открываете вы случайный источник информации, например, бесплатную газету в метро, а там большая статья про некоего политика, артиста или авантюриста, о котором вы знать

* * *

Аутотренинг для передовой

Кабинет отдела информации пах старыми газетами, дешёвым табаком "Ява" и пылью, въевшейся в бархатные портьеры. Михаил, молодой журналист, только что вернувшийся с задания, застыл на пороге, поражённый открывшейся ему картиной.

Его начальник, Борис Сергеевич, сидел в своём кожаном кресле, откинув

* * *

Гретта

Я сам этого не видел, рассказывают мои родители, уже который год.

Мои родители очень сердобольные. На старости лет, съехав из городской квартиры в Питере в загородный большой поселок под Питером в собственный дом, они подкармливают бездомных, брошенных дачниками собак, а также всю прочую живность в виде ежиков, ворон, голубей… вообщем

© анекдотов.net, 1997 - 2025