Утро. Жена запрыгивает в машину, вся такая радостно-возбужденная.
— Ой смотри, помнишь я зимой сумочку купила, вот, первый раз ее выгуливаю, скажи, классная же?!
— Не понял, а нафига ты ее полгода мариновала, если купила еще зимой?
— Ты не понимаешь! Я же не могу купить и вот так сразу. Ей надо полежать, подружиться с другими вещами, они должны привыкнуть друг к другу.
— Ну да, вот я туплю-то! Это типа мне нужен молоток, гвозди забивать, я его покупаю, и полгода не пользуюсь, а то вдруг он с перфоратором поссорится, бокорезы будет абьюзить. Забиваю гвозди разводным ключом, а через полгода все, беру в руки дружелюбный молоток!
— Вот ты вообще не так понял. Просто представь, что у тебя например уже есть 10 молотков, и ты покупаешь 11-й...
— Э, стоп, дорогая, нафига мне 11-й молоток?! Если есть 10, я что, не найду чем гвоздь забить?
— Ну, вот может у него ручка более удобная! И вообще он тебе понравился.
— 10 молотков и среди них нет с удобной рукояткой? Это какой-то мазохистичный молоточный фетишизм?
— Вот ты вообще ничего не понимаешь!
— Ну да, куда уж мне...
8 Sep 2025 | Алан ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() |
- вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
О трудностях перевода, в частности перевода юмора
В первой половине 90-х годов я работал в родном Питере в НИИ связи. У НИИ были тесные связи с корейскими компаниями, которые стремились проникнуть на растущий постсоветский рынок. Периодически случались командировки в города России, где корейские компании устанавливали свои телефонные станции.
На старой даче, под сводами августовского неба, Вася ставил баклажан на решётку. Был он не из робких — пузатый, как завхоз в отставке, и с шкуркой такой, что только нож и поможет.
Рядом, на деревянном столе — гранёный стакан с почковым вином. Розоватое, мутноватое — но аромат такой, что даже комары подвисли в раздумьях. Чуть дальше — бурдюк с самогоном. Настоян на чабреце, да на грехе.
На скамеечке, укрывшись старым армейским плащом, сидела тётка Рая. Была она женщина упитанная, томная, и как-то слишком хорошо знала разницу между шкуркой и кожицей. Особенно у баклажанов.
Свечи — розовые, как обещание, — горели у неё под локтем. Один огарок, правда, прилип к газетке с объявлениями, но это уже никого не смущало.
Из радиолы на батарейках доносился блюз. Кто? то тянул ноту, как затянувшийся на баяне мужик после третьей…
— Вася… — сказала Рая, глядя, как из баклажана вытекает душа.
— А ты кожицу оставишь или снимешь?
Вася медленно повернулся, сделал глоток из гранёного:
— Шкурку, Рая… Сниму шкурку. Остальное — твоя забота.
И тут наступила тишина. Та самая, в которой слышно, как трещит свеча, как шипит баклажан, и как самогон думает: а может, ещё по одной?
Баллада о непереводимой игре слов
В прежние годы вызывают как-то переводчика П. на госбиржу труда переводить. Некий товарищ, по специальности шеф-повар, работу ищет. Приехал в Австралию по вызову в большой русский ресторан, хозяин ему постоянное проживание выправил – и довольно быстро умер. А наследники ресторан продали. Так что выходное пособие
.... Бог един, всеведущ и всемогущ!
— Изрек благообразный попутчик, глядя с чувством превосходства на двух молодых специалистов. За окном купе что-то проплывало, хрен знает — в сумерках не разглядишь. Початая бутылка водки звякала на столике. Поезд набирал ход после очередной станции. Молодые люди скривились — не ну блин, нормально