Восстание машин.

"…Вовочка принес домой бумеранг И мама затрахалась его выбрасывать…"

Жена мне на день рождения подарила часы, полгода их таскаю, не нарадуюсь: стрелочки в темноте светятся, нырять в них можно, число показывают, даже будильник есть.

Однажды подбил семью ехать на выходные к своему другу за 300 км от Москвы. Жена не горела желанием, но как-то быстро согласилась. Я поставил будильник в своих часиках на 5.00 и лег спать.

Просыпаемся по будильнику, быстро собираемся и в 5.30 уже мчимся по пустой Москве.

Жена:

— Ну прости, просто я очень уж не хотела ехать в такую рань, в такую даль...

— Тебе понравится там, обещаю.

— А почему ты так со мной? Главное, ничего не сказал, как будто ничего не случилось...

— А что случилось?

— Притворялся спящим, ждал пока я усну... и ведь ни один мускул не дрогнет... какое самообладание, актерище.

— Ты вообще о чем, я че-то с утра не соображу? Ты не выспалась?

— Не делай из меня идиотку!!! Я же извинилась!!!

— Какую идиотку, За что ты извинилась?

— Хватит!!! Ну перевела твои задрипанные часики на три часа назад, так что, убить меня за это?

Машинально, смотрю на свои часы, время совпадает с бортовыми часами в машине.

— Ничего ты не переводила, время правильное, посмотри сама.

— Дождался, пока я усну и перевел стрелки обратно. Герой! Надо было мне не хитрить, а сразу сказать, что не поеду. Я хотела, чтоб мы все проспали, и проблема бы без ругани рассосалась.

— Так ты перевела стрелки, чтоб мы не поехали!!!?

— А то ты не знаешь? Я уже извинилась! И не оскорбляй мой интеллект, будто бы не ты их обратно скрутил.

— Клянусь своим здоровьем, что не скручивал обратно! Просто ты даже на такую задрипанную диверсию не способна.

— Останови я выйду.

Остаток пути мы проехали молча.

Приехали к другу и тот заметил, что мы в ссоре, выспросил что да как, мы рассказали.

Он посмотрел на мои часы и начал ржать.

Оторжавшись, сказал:

— Будущее наступило, а вы и не в курсе. Переводить эти часы, все равно, что переводить стрелку у компаса. Они каждую ночь, сами по радио ловят сигнал из Гамбурга и выставляются точно до секунды.

Мы сразу помирились.

С тех пор, жена иногда на ночь накрывает мои часы кастрюлькой, приговаривая:

— Хрен вам, а не Гамбург.

Скорость справедливого суда

Был в гостях. Наблюдал следующее шоу. Длинный узкий двор. По центру двора стоит новенький дорогой джип, на капоте которого разложили явства и расставили напитки четверо ребят (лет по 25-27) и центр компании — девушка в умопомрачительной мини-юбке. Выкаблучиваются во всю. Над двором разносится: "Пахан

Помню 2 года назад произошел случай, который остался в памяти всех моих одноклассников и нашей классной руководительницы. Виновницей всеобщей истерики стала наша круглая отличница — Анечка. Девочка она очень культурная и умная, однако любит порой высказывать очень фееричные мысли. К сути: Проходили мы творчество Карамзина, а именно "Бедную Лизу". В ходе общего бурного обсуждения поступков Эраста и уличение его в большом эгоизме, Аня не выдержала и, стоило настать маленькой паузе, уверенно заговорила: "Да эта Лиза сама не меньше эгоистка! Вместо того чтобы утешиться с первым встречным, пошла топиться!". Последнее, что я помню после приступа смеха у всего класса — это большие, как блюдца, глаза учительницы. Хотя, как позже выяснилось, Аня сказать хотела несколько иначе, но видать эмоции захлестнули.

С тех пор это стало локальной шуткой, а Ане до сих пор стыдно.

Вчера вечером стою в пробке, на перекрестке Петрозаводской и Дыбенко.

Впереди — огромаднейший джип, поэтому, что за горизонтом, не видно. Тихо проклиная доблестную полицию и завидуя скорости улитки, мы медленно, но все же продвигались.

Водители злобно бибикали и, вспоминая мать Лужкову, матерились.

Устав от всего

Из воспоминаний великой русской оперной певицы Елены Образцовой:

"Для оперной сцены нужно знать три-четыре языка — итальянский, французский, немецкий, испанский. Одно дело говорить, другое — петь. Этому не учат. Это надо делать. Я итальянский хорошо знаю, пропела столько… уже 50 лет. Боже, уже 50!

Помню, приехала в Германию петь в Аиде. И какой-то режиссер ко мне обращается по-немецки. А я знаю только — "их либе дих", и все. Он спрашивает меня: "Ферштейн? "Я: "Яволь, яволь". А сама думаю: что ты мне сможешь рассказать, когда я уже сто лет исполняю эту партию! Начался спектакль. Подходим к моему коронному номеру — сцене судилища. Я закончила петь и брякнулась на пол. И — тишина, мертвая. Думаю: что случилось? А я всегда знаю, когда я хорошо пою, когда плохо, по реакции зала. Сейчас так хорошо выступила, а все молчат. Почему?! Глазки-то открываю — оказывается, я упала в могилу к Радамесу с Аидой! Потом выяснилось, что режиссер мне и говорил, что я должна не упасть, а убежать, потому что у них нет перерыва между двумя картинами. И я весь последний акт ползла потихоньку за кулисы. Слава богу, успела к своему выходу. И с тех пор я всем говорю — если не уверен, что понял, переспроси. "

Земля ей пухом.