написаны от руки. Особенно дорого обошлась мне подлая путаница между буквами “п” и “р”. Буквы эти по чьей-то злой воле расположились рядом на клавиатуре и вносят периодически неловкость в общение. Например, попробуйте написать в телефоне: “Проспал работу”. Вы обязательно промахнетесь в самом непристойном смысле, а если промахнетесь пристойно, то телефон сам довершит дело своим автоисправлением. Говорят, что телефон bсправляет так не по своей прихотb, а якобы он был так обучен. Кто его этому научил? А в школе я вообще однажды навсегда повредил себе психику с этими дурацкими “п” и “р”. Ох уж мне эти рукописные буквы. Такие разные и вместе с тем такие похожие. Очень много у меня накипело к рукописным буквам. Сначала прописи, которые отравили беззаботность детства. Потом вечные упреки насчет куриной лапы. Не забудем врачебные указания, написанные так разухабисто, что не поймёшь: слева направо или справа налево читать. Еще неизвестно, сколько народу умерло, прочитав не в ту сторону. И наконец грамматика, вернее вечная путаница между "о" и "а", "и" и "е". Печатные буквы никогда не перепутают себя c "и" на "е". Они сами становятся в нужные места, в крайнем случае любезно подчеркиваются красным. (За исключением тех 2-х самых подлых). Не люблю я рукописные буквы и совсем разучился ими пользоваться. Это случилось еще и оттого, что практически сразу после школы я все тексты стал набирать на компьютере, получив к нему доступ в силу выбранного призвания. Лекции же я избегал не только конспектировать, но даже и посещать. Теперь мне очень стыдно, когда у нотариуса я с большим трудом, медленно и коряво, вывожу свои имя и фамилию в указанной галочке. Нотариус смотрит с подозрением: что за зиц-председатель? Чтобы меня не принимали за малограмотного мошенника, и мне не было бы так стыдно за каракули, которые нотариус каждый раз со все большим сомнением соглашается принимать за буквы, я уже давно подговорил нашего юриста, и она ещё до моего прихода объясняет всем в конторе, что я сильно пью, задолбал уже, вот и сегодня опять с похмелюги, сами скоро убедитесь – фамилию свою по складам пишет. Все теперь предупредительно и заботливо наблюдают, пока я старательно борюсь с алкогольным тремором. Нотариус излучает доброжелательность и терпимость, а не бдительность и подозрительность. Молодые и симпатичные помощницы нотариуса смотрят с сочувствием и интересом, по их глазам видно, что они готовы лично подключиться к борьбе за спасение человека. За что женщины так любят алкоголиков? Идея с алкоголизмом, признаюсь, родилась не в моей голове. Я как-то обратил внимание, что во время визитов в банк, а дело было давно, до эры электронных платежей, на меня там не смотрят, а скорее, поглядывают с любопытством и как бы даже с некой завлекательностью во взоре. Оказывается, бухгалтер, которую в отделении постоянно переспрашивали насчет подлинности моей корявой подписи, выставила меня перед этими строгими людьми запойным алкоголиком без всякого ведома с моей стороны. И более того, своею выдумкой она веселила за мой счет весь свой финансовый отдел. Когда же дошло об этом до меня, то сперва мне стало стыдно перед банком, потом я разозлился на эту бухгалтершу, и только потом оценил пользу от ее изобретения и даже хотел выписать ей премию.

Вижу по глазам — многим любопытно, ладно расскажу про свою школьную психотравму. Кто сам борется с детскими комплексами, может пропустить без потери общего смысла, котрого тут нет. Однажды я неожиданно, отвечая у доски по русскому языку, обнаружил, что все остальные одноклассники зачем-то смеются, глядя на доску. Закрадывалась неприятное подозрение, что ржут надо мной. Я не числился мастером стендапа в классе и сильно смутился от свалившегося внезапно сценического успеха. Поскольку смех не прекращался я принял неотложные и первоочередные меры. А именно: поддавшись панике, быстро повернулся лицом к доске и, оказавшись спиной к одноклассникам, со всей доступной из наличия тщательностью два или три раза проверил молнию на брюках – но там все было в порядке! Видя, что дело не в этой естественной причине – смех только усилился, я перешел к более решительным действиям и незаметно, но скрупулезно ощупал себя всего – от прически до шнурков на ботинках, а потом вытянул шею вперед и насколько смог провел визуальный контроль где-то от середины груди до чуть выше колен. Одежда была в порядке – никаких признаков энуреза или приапизма брюк. Зачем-то залез в карманы, но там, кроме закатившейся в самые дальние кулуары монетки, не обнаружил ничего смешного. Я снял пиджак – бывало, что сзади приклеивали бумажки или писали мелом всякие веселые остроумности, что-то типа "У кого нет коня – садись на меня". Осмотр пиджака не прояснил ситуации. Иногда, грызя ручку в поисках ответов на невысказанные вопросы, я ухитрялся испачкать лицо чернильными пятнами смешной формы, может, все дело в них? Я плюнул на руки и потер лоб – никаких следов чернил на руках не было. На всякий случай я посмотрел на Н. Н. (нашу классную и одновременно русичку) – она тоже осторожно и как-то недоверчиво всматривалась в меня, как бы пытаясь разгадать силу моего юмора, из чего стало понятно, что она не в теме. А веселье в классе нарастало. Кое-кто уже буквально покатывался со смеху, наплевав на правила внутреннего распорядка. Тогда я вконец растерялся и стал тупо смотреть на одноклассников, надеясь в их глазах прочесть разгадку. Наконец, мне пришла в голову мысль о массовой истерии. Я пытался припомнить этиологию заболевания: какая первая, а лучше сразу окончательная помощь показана в подобных случаях. Вы когда-нибудь стояли посреди гогочущей толпы, совершенно не понимая, чем вызван смех, а хуже того – интуитивно чувствуя в себе его источник? Сколько длилась пытка, не знаю – мне показалось, целую вечность. Как назло звонок, возвестивший бы о завершении моего несчастья, подобно крику петуха в старых сказках, и не думал раздаваться, хотя сомневаюсь, что был бы услышан за взрывами смеха. Наконец, небо и одна из одноклассниц, моя добрая соседка по парте Аня Ш. , сдерживая руками приступы хохота, объяснила нам с Н. Н. причину буйного помешательства целого класса.

Этот урок был посвящен слитному и раздельному написанию слов. Конкретно речь шла о наречиях. Н. Н. любила, когда ученики иллюстрируют правила своими примерами, но в тот день мне в голову ничего не лезло, и я воспользовался злосчастным примером из учебника. "Ей туфли были впору", – аккуратно я вывел на доске. Пример этот так до сих пор и кочует из учебника в учебник, подстерегая доверчивых учеников вроде меня, даже не подозревающих, какие позорные опасности таятся в этой замаскированной под безобидную фразе. Теперь внимательно следите за буквами – тут важно не упустить. То ли мел в моей руке дрогнул в тот день, то ли неудобно было мне писать, вытягиваясь на цыпочках, но палочка у буквы "р" имела длину не то чтобы совсем маленькую, но все же недостаточную, позволяющую толкования.

Потом моя добросердечная соседка поведала мне и дополнительные подробности моего стыда. Так что большое ей спасибо — я теперь знаю, как вся эта сцена, наполненная смехом одних и страданиями других, выглядела со стороны зрительного зала. По ее словам, первой радостно вчиталась в написанное на доске именно она, но не сразу поверила в такую удачу, а сперва бросилась озираться вокруг: все ли видят то же самое. Никто больше на доске ничего особенного не заметил, так как никому больше не пришла в голову чудаковатая мысль пялиться на доску, когда есть дела и поважней – сон, морской бой и так далее. И все-таки, поверив со второй попытки в увиденное, благовоспитанная ученица пришла в полный восторг, потому что не каждый день судьба вот так ни с того ни с сего дарит нежданный праздник прямо посредине урока. Сначала она даже решила, что это я, ее верный сосед по парте, нарочно все подстроил. Ну, тут, думаю, моя соседка врала, чтобы немного смягчить неприглядность своей роли в моем позоре. Мое сердце уже наполнялось упреками, и, видимо, она это почувствовала. Держать в себе увиденное общительная девочка не собиралась и обратила внимание на доску как соседей на задней парте, так и на парте впереди от себя. Те тоже подсказали соседям, что мантре учителей "Смотрим на доску" иногда нужно следовать. Возможно, кто-то и сам прочитал написанное, большинство же действовали по подсказке. В этот момент и раздались те смешки, которые я позднее принял за первые симптомы внезапной истерии. Дальше ситуацию усугубил я сам, действуя необдуманно и хаотично, более всего напоминая муху, попавшую в паутину и каждым своим движением ухудшающую незавидное свое положение. Для разогрева зрителей в начале представления я так резко отвернулся к доске и стал делать такие судорожные движения руками в районе немного ниже талии, что со спины выглядело, как если бы застигнутый врасплох неожиданной потребностью, я срочно решил справить малую нужду прямо на стену под доской и судорожно борюсь с не вовремя заклинившей молнией. Для полноты картины моей пантомиме только немного не хватало характерных подпрыгиваний и приседаний, как рассказчица изволила выразиться. На этом месте я уже не мог скрыть возмущения, но она продолжила, ничуть не смутившись. Как я понял, мою добрую соседку чуть ли не до слез смешили возможные исходы борьбы с застежкой, по очереди ею воображаемые. Обе эти идиотские фантазии еще потому так веселили ее, что никак она не могла решить, что было бы смешнее: если я справлюсь с молнией или если все-таки не успею. Ну не бред? Постепенно, ведомый злой девчонкой, класс все больше погружался в пучину веселья. Был забыт сон, брошен морской бой и приготовление уроков на завтра. Все внимание было сосредоточено на доске, а события там продолжали нарастать. Внезапно отказавшись от мысли совершить святотатство под школьной доской, я, по ее словам, впал в приступ острого алкогольного психоза, известного в народе как белая горячка. Она даже решила, что по причине плохо подготовленного урока я решил симулировать безумие, и предыдущая сцена – только звено в этой цепи. По крайней мере, симптомы делались все более отчетливыми. Я двумя руками ловил по всему телу воображаемых насекомых, пытался их разглядеть, по-жирафьему вытягивая шею, а потом сорвал с себя пиджак и подверг тщательному осмотру в поисках своих галлюцинаций. Класс взвыл от восторга! Скучный урок внезапно превратился в феерическое шоу! Смеялись все, кто еще мог, остальные уже просто стонали. И тут настала кульминация. Я пытался раздавить невидимых остальному миру насекомых на лице и внимательно разглядывал руки в поисках их трупов. Так неверно истолковывать все мои порывы! Класс обессилел от смеха. Так и не достигнув значимых успехов в энтомологии, я внимательно посмотрел на Н. Н. , как бы желая удостовериться, что мой спектакль достиг цели. А потом с выражением слабоумца на лице уставился на класс, да так и застыл в кататоническом ступоре.