в голову такая мысль, он вклинивался и молча отдавал вещи хозяину. Валентин вообще не очень любил говорить. Его двухметровая фигура и многозначительно демонстрируемые пудовые кулаки убеждали лучше слов. При этом, я никогда не обращался к нему за помощью. Он появлялся в нужное время словно из-под земли.

Впервые наши пути пересеклись в штабе, куда нас вместе поставили в наряд. Молодых туда не направляли, но командир роты сделал исключение, потому, что в дороге мои очки разбились, а без них я был слеп, как крот. Кроты же в караул не заступают.

Сержант Плотников был дежурным по штабу, а я – пустым местом. Если надо было что-то сделать, он говорил, все остальное время я для него не существовал. Часов в десять вечера он отправил меня спать на топчан в дежурке. Сон не шел. Обещание сержанта, что меня через два часа ожидает уборка и мытье полов во всем штабе, сильно бодрило. Особенно пугала перспектива работать до утра, если с первого раза не получится идеальная чистота.

Сержант сидел за столом и что-то делал. Когда раздался то ли рык, то ли стон, я незаметно подсмотрел, в чем дело. Он корпел над своим дембельским альбомом. Деревенский парень, никогда раньше не занимавшийся подобным, готов был рвать и метать.

Линии получались кривыми, буквы — уродливыми. Он психовал, откладывал альбом и выходил на крыльцо, покурить и успокоить нервы.

Я – наивный чукотский юноша, предложил ему свою помощь. Он недоверчиво посмотрел на меня и, видимо, решив, что хуже не будет, разрешил. Дело сразу пошло на лад. Закончив за пару минут то, над чем сержант безуспешно бился целый час, я расхрабрился и предложил сменить устаревший дизайн на что-нибудь новое. Мне был дан карт-бланш.

Вы не поверите, самому не очень верится, но в ту ночь сержант сам убирал и мыл штаб!

Работа над его дембельским альбомом не просто сдвинулась с мертвой точки, а шагнула далеко за те горизонты, которые он себе представлял. Ситуация повторялась много раз, стоило нам снова вместе заступить в наряд по штабу. Был договор. Он убирает, а я говорю всем, что убирал я. Ему не по статусу шуршать, а мне не по статусу делать альбом.

Честно говоря, было жутко неудобно, что за меня кто-то делает работу, однако, стоило заикнуться о том, чтобы самому убраться, мне было сказано:

— Ты что, дурак? Делай, что умеешь, и меня не зли!

Альбом получился на славу! Главное, ни у кого такого не было. Сержанту завидовали, а он купался в лучах славы, ведь все думали, что альбом он делал сам.

Как это часто бывает, в один прекрасный день все едва не пошло прахом.

Увлекшись рисованием, я не заметил заместителя командира, который пришел рано утром в штаб. Это был залет! В подобных случаях, альбом изымался, а его владелец наказывался.

Однако, фортуна снова выкинула фортель. Вместо того, чтобы забрать альбом, офицер полистал его, а затем спросил:

— А ты мог бы такие же самолеты в наш актовый зал нарисовать, только большие!

Я сразу согласился, хотя ничего подобного в жизни никогда не делал. Он кивнул, затем отдал альбом и сказал:

— Спрячь, еще раз попадешься, ты его больше не увидишь!

Когда я рассказал об этом сержанту, у него в глазах на короткий миг показалась моя смерть, помахала игриво ручкой и исчезла. Сержант вздохнул, забрал альбом, с тех пор для работы мне предоставлялись лишь отдельные страницы.

Потом к нему пришел дембель, и у меня не стало защитника. Пришлось защищать себя самому, конечно, если не считать зам командира, для которого я оформлял актовый зал, еще одного зама, вместо которого я сдавал экзамены в пединститут, начальника штаба, с сыном которого занимался математикой, и других людей, которые по доброй воле готовы были меня защищать.

Главное для меня было не забывать слова сержанта Плотникова, сказанные мне на прощание:

— Если люди узнают, что ты многое можешь, будь готов к тому, что они захотят получить это силой.

Не все такие дураки, как я.

на такси в общежитие — сама она пеpедвигалась нетвеpдо. (Здесь следует заметить, что от площади Юности (Плешки), на котоpой pасположен pестоpан, до общежития — не более семисот метpов:). Так или иначе — сели в такси, водитель запpосил пятеpку (!). По доpоге девушке стало плохо, ее галантно высунули в окно, а кавалеp не менее галантно пpинял у нее шубу, дабы та не запачкалась. Пpиезжают. Девушка, ни слова не говоpя, уходит пошатываясь к общаге, а Костак собиpается pасплачиваться. У себя в каpмане он обнаpуживает тpояк и четвеpтной, пpедлагает водиле тpояк. Тот отказывается и пpедлагает веpнуться на Плешку pазменять четвеpтак. Веpнулись. За еще один pейс до общаги жмотистый водитель запpосил еще пятеpку... Костак отказался и гоpдо пошел к общаге пешком, неся в pуках пpесловутую шубу...

Пpимеpно за двадцать метpов до двеpей общежития его тоpмозят бойцы патpуля. Сбивчивые объяснения, откуда шуба, их не удовлетвоpяют, и несчастного Костака в обнимку с шубой везут чеpт знает куда в отделение. Там все пpоясняется, и его отпускают. Чеpез весь гоpод пешком глубокой ночью стpадалец наконец добиpается до общаги... и тут его снова тоpмозит вопpосом о шубе патpуль. Разъяpенный Костак выдает: "Да вы что, очумели?! Я только что от вас вышел!" — "Ах, от нас только что... Hу, полезай в машину." Везут в то же самое отделение. Там уже пpи виде Костака лишь неpвно улыбаются... Отпускают. К утpу несчастный опять добиpается до общаги. Где пpоисходит что? Пpавильно — очеpедной патpуль забиpает его в отделение — Костак уже не возмущается, только истеpически хохочет. "Вылезай",- говоpят ему у отделения. — "Вы сначала кpикните туда, что Костака пpивезли." — "Зачем?" — "Hу кpикните..." Сеpжант высовывается из машины: "Эй, мы тут Костака пpивезли!.." В ответ бас из дежуpки: "Костака?! КОСТАКА??!!! Костака — HА $#%!!!"

Hа этот pаз его довезли вместе с шубой пpямо до двеpей общаги, да еще и чеpез пpоходную заботливо пpовели...

у пня дерева с явным намерением перебежать направо. Я не суеверна, но всё же, черт его знает. Замедляю ход, в расчете на то, что мужчина пересечет предполагаемую траекторию кошки раньше меня.

Однако, обработав информацию его движения, соображаю, что и он замедляет ход. Черт! Укорачиваю шаги. Но ему это тоже пришло в голову. Чувствую, что скоро я буду семенить, как японки в кимоно. Неудобно получается.

В общем, к кошке подходим похоже одновременно. Она же, сцуко, сидит чего ждет.

Тут мужик зависает, вопросительно глядя на меня, тоже ставшую на тормоза.

Он: "И что делать будем? "

Я, нервно: "У меня завтра важное дело! "

Он, с напором: "Дык и у меня экзамен на права! "

А кошка, стервь, сидит, еще и вылизываться начала.

В это время, прервав наши переговоры, откуда ни возьмись, из-за ракушек выбегает шавка. И к кошке. Кошка, вместо того, чтобы по их обычаю зашипеть, выгнув спину и дать отпор, наоборот прошмыгнув между высокими договаривающими сторонами, ракетой выстрелилась через дорогу. За ней тем же путем, не переставая заливаться лаем, и шавка.

Мы, как дураки, остались стоять, но уже дружески посмотрели друг на друга.

Он: "Что делать будем? "

Я: "Ну ВЫ же мужчина! "

Он: "Тогда так. Поскольку рискуем оба, а я, как вы изволили заметить, мужчина. Предлагаю следующее. Я перехожу на вашу сторону, и мы с вами идем в перпендикулярном направлении в ресторанчик, куда я вас и приглашаю отметить мой завтрашний провал экзамена. "

Вот так я и познакомилась со своим мужем. На сегодняшний день у нас двойня и много счастья. И экзамен он тогда сдал.

Так что не бойтесь бояться черных кошек.