В 2013 году Джордж Клуни собрал четырнадцать своих самых близких друзей на ужин.

Приглашение ничего не указывало — ни намёка на то, что произойдёт в тот вечер. В комнате было тепло, слышался смех, непринужденная беседа, какая бывает только у старых друзей. Затем Клуни встал со спокойной улыбкой на лице и сказал:

“У меня есть хорошие новости и плохие новости. Хорошая новость в том, что у меня есть ваши деньги. Плохая новость в том, что у меня их больше нет. ”

Все в замешательстве заморгали, пока Клуни не указал на чемоданы Tumi, аккуратно расставленные вдоль стены. В каждом чемодане было по миллиону долларов наличными.

Он сделал это сам — упаковал деньги, организовал ужин, спланировал всё до мелочей. Не было ни камер, ни заголовков в газетах. Просто дружба и огромная благодарность. Клуни даже заплатил налоги заранее, так что никто из них не остался должен ни цента.

“Это те люди, — сказал он, — которые одолжили мне денег, когда я был на мели, которые позволили мне спать на их диванах, которые помогали мне ещё до того, как кто-либо узнал моё имя”.

Большинство мужчин были работающими профессионалами — небогатыми, некоторые едва сводили концы с концами. По словам его друга Рэнда Гербера, подарок “изменил их жизнь за одну ночь”. Но для Клуни это не было связано с благотворительностью. Речь шла о балансе — погашении невидимых долгов, которые приходят с любовью и верностью.

Голливуд позже назовёт это легендарным, редким проявлением щедрости в мире, построенном на эгоизме. Но для людей в той комнате всё было проще. Это был один из друзей, который сказал "спасибо" — не словами, а чем-то более весомым, постоянным.

В тот вечер Джордж Клуни не просто раздавал деньги. Он доказал, что успех ничего не значит, если ты не можешь привлечь к нему людей, которые тебя создали.

"Это не — дефект, это скрытая и редко используемая характеристика".

Серёга и карательная медицина

В детском саду у меня было прозвище "Профессор". В краткой, бытовой версии. Полная же, официальная включала ещё и научную специальность – "…кислых щей". Впрочем, с одногруппниками я общался мало и в основном, что называется, по делу. Вот, например, как-то раз скооперировались мы с главным местным хулиганом Серёгой,

В Оксфорде более 550 лет бакалавры гуманитарных наук, которые поступали в магистратуру, клялись никогда не прощать Генри Симеониса. Официальная формулировка на латинском звучала как "Magister, tu jurabis quod nunquam consenties in reconciliationem Henrici Simeonis" —"Магистр, ты поклянешься, что никогда не согласишься на примирение с Генри Симеонисом".

Cамое смешное заключалась в том, что к тому времени никто уже не знал, кто такой Генри и что он совершил. Выдвигалось несколько версий — например, что он подделал свой диплом и т. д. Только в феврале 1827 года профессора Оксфорда убрали его имя из клятвы.

Кто такой Генри Симеонис было установлено спустя почти сто лет — в 1912 году хранитель архивов Оксфорда и преподаватель дипломатии Реджинальд Лейн Пул установил, что в 1242 году Генри вместе с несколькими другими горожанами был осужден за убийство университетского студента. Наказанием стал штраф в 80 фунтов (огромная сумма по тем временам) и изгнание из Оксфорда. Потом британский король Генрих III помиловал преступника и разрешил ему вернуться в родной город. Но профессора Оксфорда были возмущены помилованием и решили закрепить документально свое возмущение.

— Малой в самый расцвет переходного возраста начал чудить. Ругаю я его однажды долго и нудно за какой-то косяк. Говорю, меня в детстве за такое уже сто раз бы отлупили, а я дурак, избаловал тебя. Он рожу состроил, мол уши вянут такое слушать, потом свалил из комнаты, слышу, шарит по шкафам. Вернулся, с ехидной ухмылочкой ремень протягивает, типа ты меня породил, ты и убивай.

— Че, говорю, серьезно что ли?

Он такой на понтах:

— Серьезно!

Пожал я плечами и вломил ему от души.

Вопли, сопли... Обиделся пацан, не ожидал, что больно будет. Кое как с ним потом помирились.

Через пару недель затишья опять начались закидоны. Но я ж умный, я теперь на старый дедовский метод даже не намекаю. И мораль читать не стал. Спокойно и твердо говорю:

— Тащи сюда свой айфон, через месяц верну.

Малой с опущенной головой выходит из коинаты, через пару минут возвращается и протягивает мне ремень.