Летом 1892 года в компании друзей Конан Дойл отправился в Норвегию (поездка была организована, чтобы порадовать Туи, ждавшую ребенка).

На корабле Артур зря время не терял и учил норвежский язык, что бы больше познать эту страну.

Дойл был убежден, что отлично говорит по-норвежски. Он начал учить язык на корабле, дело пошло на удивление легко, и он не упускал ни единой возможности попрактиковаться. Как-то раз вся компания отправилась в горы на “стольяз”. (Это коляска для одного пассажира, а везет ее небольшой пони.) Остановились пообедать в гостинице. Вскоре к ним подошел молодой офицер и что-то сказал по-норвежски. Конан Дойл кивнул и отошел с ним в сторонку.

Молодой человек был явно очарован Дойлом, а тот разливался соловьем, точно норвежский его родной язык. Когда спутники спросили у Дойла, о чем шла речь, он против обыкновения ответил весьма расплывчато и признал, что, разумеется, понял не все, но ему ясно, однако, что кто-то поранил ногу.

Обед закончился, и к входу подали коляски. Коляски Дойла не было. Он осведомился у официанта, где она, и тот сказал: но ведь господин одолжил ее молодому офицеру, чей пони захромал. Официант уверял, что Дойл несколько раз сказал “Разумеется, с удовольствием” и “Не стоит благодарности”. После этого у него поубавилось желания говорить по-норвежски.

Первый курс, лекция по высшей математике. Входит студент, просит старосту такой-то группы к декану. Он встаёт, мнётся немного, неуверенно шагает к выходу. Преподша:

Чего ты, боишься, что-ли? Да ну, это не страшно. Было дело... Стою я как-то в метро, поезда жду. Тут чувствую на себе сбоку чей-то взгляд, поворачиваюсь — там на меня смотрит и улыбается во все 32 какой-то парень, и спрашивает:

— Здравствуйте, Вы меня помните?

— Нет, — говорю я.

— Меня из-за Вас 3 года назад из универа отчислили...

А сзади поезд слышен... Мозг думает, куда бежать, а ноги решают побыть ватой и сотрудничать отказываются наотрез. И вот, знаете, я уже сквозь прощания с миром вдруг слышу, что его, оказывается, родители заставили в технарь поступить, а он всегда в художку хотел. А вы тут декана боитесь...

Как я в глазах других стал супер механиком.

Раньше, в свободное от работы время я занимался ремонтом авто. И вот в один из дней ко мне прислали товарища на старинной Хонде Прелюд. Встречаю его у дома, слушаю претензии к машине. Жалуется что обороты холостого хода плавают и завышены. Говорю — заводи! Не открывая капот заводит, слышно что

Это была самая романтичная и верная пара на свете, которую я знал. Она — разговорчивая, независимая и требовательная блондинка. Он — крупный, молчаливый и суровый брюнет с крутым нравом и бойцовским характером. Мастер рукопашного боя, он ломал соперников и не терпел возражений. Лишь ей доверял безгранично, сопровождал повсюду, в холод, зной, под проливным дождем. Заботился с удивительным трепетом, по-рыцарски, терпеливо ждал пока она вдоволь не наобщается в гостях. Обычно вежливо отказывался пройти и коротал время на дворе, но от угощения отказывался редко. Скоро у нее округлился животик и сомнений не осталось, но они по привычке так ничего и не рассказали, а лишь многозначительно молчали с лукавым видом, когда по старой дружбе приходили навестить. На балкон моего второго этажа. Изящная белая кошка с ошейником, приносящая счастье, и серо-полосатый дворовый кот.

Посещение Хрущёвым знаменитой выставки авангардистов, которое вылилось в грандиозный скандал, состоялось 1 декабря 1962 года. Выставка состоялась в Московском Манеже и была приурочена к 30-летию Московского отделения Союза художников СССР. Сначала Хрущёв прошёлся по залу с работами соцреалистов и был довольно спокоен. Но когда очередь дошла до зала с работами авангардистов, Хрущёва будто подменили. Увидев работы авангардистов, он стал громко кричать, истерить и ругаться матом в адрес художников.

— Что это за лица? Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше нарисует! Что это такое? Вы что — мужики или пи[тухи] проклятые, как вы можете так писать? Есть у вас совесть? — разбушевался Никита Сергеевич.

В картину одного авангардиста Хрущёв даже плюнул. После этого автор картины с помощью краски обвёл в кружок плевок Хрущёва на память. Говорят, с плевком Хрущёва картина стала ещё больше цениться у коллекционеров, и её сразу купили.