После ссор с мамой я вечером иногда уходила в свою комнату типа спать, пряталась с головой под одеяло и тихо плакала в подушку. Мама приходила, откидывала одеяло и если видела, что я не сплю, а реву, ругала меня еще и за это. Потом я приучилась притворяться, и когда слышала, как открывается дверь комнаты, то быстро вытирала слезы и делала сонное лицо. Вскоре мама прекратила меня подлавливать. Наверное, неинтересно стало.

Однажды, лет в двенадцать, я средь бела дня не выдержала издевок родителей, спряталась в ванной, включила воду и разревелась. Папа услышал и чуть не выбил дверь, орал, что я двинутая, что меня в психушку надо сдать и к кровати привязывать, что такие истерики только совсем больные закатывают. Я всерьез боялась выходить, хотя вообще-то он меня за всю жизнь и пальцем не тронул. Но было очень страшно. Я уже взрослая, но до сих пор помню эти моменты в подробностях.

А недавно мама сказала мне, что я стала циничной и жесткой, и ей это не нравится. Они с папой хотели, чтобы их дети выросли веселыми и позитивными и всегда радовали их своим хорошим настроением. А, ну да. Я так и думала.

Позвонил своему другу Петровичу, охотнику со стажем, объяснил, что ему нужно. Говно вопрос — ответил Петрович, — патроны ты знаешь, с какой стороны ствола вставлять, место, где зайцев — море, имеется. Так что будет у тебя завтра вечером на сковородке зайчатина, будет!

Следующим утром Петрович привёз Федю в лес. Я, говорит, здесь на полянке посижу, а ты иди охоться. Как зайца увидишь — стреляй ему по ушам, тогда и шкура целой будет, и из мяса дробь выкалупывать не надо. В шутку сказал, но Федя не понял.

Не прошло и 5ти минут, как Федя в лес ушёл — выстрел. Но Фединых радостных воплей не было слышно. Только кто-то стал ломиться в сторону поляны, посреди которой Петрович на пеньке сидел. Треск кустов, сухостоя. Не уж то, подумал Петрович, этот дурачок дробью в кабана или лося стрельнул, а им дробь, как и слону, только в ярость приводит, щемись от них куда подальше. Быстренько в ружье патроны с дробью на пули поменял и за дерево спрятался.

Уф-ф. Это Федя ломился. Выбежал на поляну, глаза с чайные блюдца, трясётся весь, в лес оглядывается и кричит: ""Петрович, что ему от меня надо-о-о! "". Выслушав немного успокоившегося Федю, Петрович выпал от смеха в осадки, то есть в снег. А было всё так. Не обманул Петрович насчёт моря зайцев, только Федя в лес зашёл — есть один, но выстрелить не успел. Ещё немного прошёл — второй. Таки да, попал ему чётко по ушам, как Петрович посоветовал. Заяц кубарем, фонтан снега. Только живой он, естественно.

Вскочил и, то ли от шока, то ли ешо по какой причине, побежал не ОТ Феди, а НА него. От такой психической атаки зайца (в Фединых мыслях — уже трупа) нервы у Феди не выдержали и он обратился в бегство, напугав ешо и Петровича. Вот так заяц двух мужиков напугал.

Фиг знает, чем всё закончилось. Историю я не дослушал — сошёл на станции и пошкандыбал в хорошем настроении на озеро рыбу ловить.