же милиции и тем, кого она к нему привозила, не одну тысячу операций сделал! И это его, который месяцами живёт на даче, обеспечивая на год старую дуру соленьями-вареньями!

Короче, как-то однажды бабка опять раскипятилась.

— Ты почему, старый чёрт, до сих пор крышу на бане не перекрыл? Сколько я тебе уже говорила об этом!

— Так это... гвозди доставал... а теперь вот их прокипятить надо...

— Что? Гвозди?! Прокипятить??!!!

— Да, да. А ты что, не знала? Тогда они дольше служить будут — я по телевизору слышал в передаче "Наш дом — Россия".

— Ну, если так...

Бабка поставила на плиту кастрюлю, дед ссыпал туда гвозди, а сам пошёл к соседу. Звонить. В психиатричку. Так, мол, и так, бабка моя с ума давно сдвинулась, но я терпел, а теперь не могу. Прихожу я домой, а она мне суп из гвоздей варит! Там сначала не поверили, но когда дед сказал, что сам медик и назвал себя — приехали. Смотрят - точно! В кастрюле — гвозди, а у плиты — бабка. Ну и повязали её...

Пока разбирались, дня три она там пробыла. Лечили успокоительными.

А когда вернулась, стала как шёлковая...

парткомов тогда строгоспрашивали, тем более в "идеологическом вузе"). Ну вот, ходит онас утра пораньше по общаге, стучится громко во все двери и призываетвсех идти голосовать. И не уходит, пока ей не откроют и не скажутчто-нибудь типа: "Да, да, идем." И вот добралась она таким манеромдо комнаты, где жил Сеня — здоровенный парень, отличавшийсярешительностью и полным отсутствием чувства стыда. Стучится Саперовак нему в дверь — никакой реакции. Еще стучится - то же самое. Но вкомнате явно кто-то есть, ибо оттуда явственно доносятся звуки — делов том, что как раз в этот момент Сеня занимался ceксом. Саперова неуспокаивается, колотит в дверь, кричит: "Открывайте, я слышу, что вы дома!"Из-за двери слышится ругательство, затем дверь распахивается, и передСаперовой предстает Сеня — в чем мать родила, с могучим членом в состояниимаксимальной эрекции, и спрашивает раздраженно: "Ну, чего надо?!"Опешившая Саперова машинально лепечет: "Сеня... Надо сходить проголосовать..."Сеня: "Сейчас, кончу — и проголосую!" И захлопывает дверь. Свидетели этойистории говорят, что Саперова несколько минут стояла перед дверью с открытымртом, затем повернулась и тихо ушла из общаги. К ее чести надо добавить, что никаких последствий для Сени эта история не имела.

гостеприимством.

Перед отъездом студенты устыдились и на все оставшиеся деньги купили хозяйке на базаре самого здоровенного поросёнка. Втайне надеясь, конечно, на хороший прощальный ужин с его и своим участием.

Пока вели поросёнка, он очаровал всю компанию своей жизнерадостностью.

Он даже вставал на задние лапы, копыта то есть, за морковкой. Хозяйка подарку обрадовалась и вручила самому бойкому студенту длинный нож.

Сказала просто — "колите".

К тому времени студенты уже понимали, что главное для джигита — не дать усомниться, что ты мужчина. Они потащили поросёнка к широченному пню во дворе, специально для этой цели предназначенному. Только поросёнок был больно уж здоров. После продолжительного совещания его уложили плашмя на пень и плотно ухватили всеми руками — по одному студенту на каждую ногу поросёнка, пятый самый здоровый за спину, шестой за голову. Седьмой, тот самый бойкий, с трудом протиснулся в кольцо окружения, криво улыбнулся и занёс нож, метя в сердце.

В этот момент поросёнок рванулся и заорал, как будто его уже резали.

Звук этот очень похож на взлетающий авиалайнер для того идиота, который решил это послушать в упор. Парень чуть не выронил свой нож, но собрался, задрал его высоко над головой и стремительно опустил с ухарским по его мнению воплем. Наверно, пытаясь заглушить несчастного поросёнка. Соседи подумали, что режут уже двух поросят. Нож пошёл как-то косо, по сложной траектории. При взгляде на зажмуренную физиономию убийцы остальные шестеро студентов инстинктивно завопили и отдёрнули руки. Нож глубоко вошёл в пень и зазвенел. Поросёнок с поцарапанным ребром совершил гигантский прыжок и стал стремительно уменьшаться в размерах.

Дальнейшее напоминало жёсткий футбол нашего времени. Поросёнок метался между ополоумевшими игроками и сшибал их по очереди в грязь могучим ударом пятака в опорную ногу, после чего атаковал следующего. Он то удирал, то нападал из каждого укрытия. Хозяйка на крыльце, зажав уши, с любопытством смотрела, как семеро москвичей ловят одного поросёнка.

Ну или он их. Наконец свин разогнался до космической скорости и протаранил штакетник, после чего принялся носиться по соседнему двору, круша всё на своём пути. На шум выглянула соседка. Оценила ситуацию, исчезла и вернулась со своим ножом за спиной. Она стала с поросёнком ласково разговаривать на грузинском языке. Через пару минут успокоенный поросёнок, уткнувшись в соседку, затих. Но вовремя заметил предательский блеск ножа. Вырвался и ринулся в пролом обратно к студентам. Сломило их то, что к ним он бросился приветливо хрюкая...

Через пару дней на перроне московского вокзала высадилась группа очень заспанных парней с чёрной дрессированной декоративной свиньёй редчайшей породы на поводке. Ну или так во всяком случае студенты объяснили проводнице, чтобы их вообще пустили на поезд. Свинья всё ещё недоверчиво озиралась, но в обшем вела себя тихо.

Затеянный перед отъездом фокус превращения обезумевшего поросёнка в редкостную свинью оказался непрост. Сначала его накормили любимой морковкой до безобразия, ещё не подозревая, как им аукнется это потом в дороге. Умело вставленные в морковку снотворные таблетки он почти все умудрился выплюнуть, но от пойла с ними немножко закемарил. Его отдраили до блеска в четырнадцать рук и принялись красить. Сначала медленно облили густой акварелью, в которой растворили все цвета красок сразу. В результате планировался ровный чёрно-бурый тон с таинственными отливами. Но акварель пристала к коже плохо. Поросёнок нагло просвечивал сквозь неё и ухмылялся во сне. Суммарный цвет экзотической акварельной породы получился омерзительный. Кто-то злобно предложил выкрасить его, как забор, масляной краской. Если успеет высохнуть, конечно — до отхода поезда оставался час. На звуки истерического смеха всей компании поросёнок проснулся и уже через минуту вымазался снова, нарезая круги от студентов. Кончилось тем, что все осатанели, разложили его вшестером на том самом пне, под тот же невыносимый визг, а седьмой, самый бойкий, с ватой в ушах упорно раскрашивал проклятую тварь кисточкой с чёрной тушью. Кстати, он до сих пор вегетарианец...