избранной области онисоздают массу проблем, и от них там стараются избавиться.

Один оперативник с Петровки, которого "достала" экзальтированнаядевушка, мечтавшая об оперативной работе, придумал хитрый способ отнее избавиться. Он пригласил энтузиастку "на ответственнейшуюоперацию". Морозной январской ночью опер отвез девушку к наглухозабитым воротам, которые присмотрел для этого еще днем. Онпредупредил, что через эти ворота ночью воры будут вывозить похищенноеими заводское оборудование. Он оставил девушке рацию и отъехал. Несчастная энтузиастка почти всю ночь простояла на морозе в легкомпальто. Утром опер вернулся, забрал у нее рацию и отвез жертвусобственного энтузиазма домой. Все кончилось благополучно, она даже незаболела. Но на Петровке энтузиастку больше никто не видел.

О своем успехе опер рассказал коллегам. Один из нихвоспользовался тем же методом, чтобы отвадить одного рабочего ЗИЛа, который уже надоел ему со своими инициативами. Поставив беднягу под теже ворота, причем безо всяких раций, опер уехал спать. Среди ночи егоразбудил звонок дежурного по городу: "Ваши воры задержаны с поличным. Звонил ваш внештатник. Группу из территориального отделения милиции яуже направил." Встревоженный опер пулей примчался в отделение. Там ужесидели воры — двое работяг с местной фабрики, выносившие запчасти. Онине ожидали засады и теперь наперебой "топили" друг друга.

Опер только вздохнул и решительно прервал излагавшего очередную"идею" внештатника:

— У меня тоже идея. Иди-ка ты лучше к нам в штат!

Опер сумел уклониться от шефства над новым сотрудником.

от многих других сделанных в тот день, но в 1985 г. фотография появилась на обложке "National Geographic" и за несколько лет стала одной из самых узнаваемых, была растиражирована журналами, появлялась на открытках, плакатах, а также стала одной из 100 лучших фотографий по версии Нац. Географического общества США.

Судьба самой девушки долгое время оставалась неизвестной, сам Маккарри больше не встречал ее во время своих поездок в Афганистан.

Наконец в 2002 году National Geographic организовал экспедицию на поиск "девушки с зелеными глазами", ее фото показыаали местным, пока один из них узнал ее и пообещал привести в лагерь, она жила в горах и пришла только через 3 дня. Стив сразу узнал ее, это была ОНА, в отличие от других женщин на которых указывали местные, посмотрев на фотографию зеленоглазой девочки.

Выяснилось что зовут ее Шарбат Гула (Цветочный нектар в переводе), в это время ей было 28-31 год, точнее она и сама не могла определить свой возраст, родители ее погибли, а сама она оказалась в лагере беженцев в Пакистане, где ее и встретил первый раз Маккарри, лет ей тогда было 11-14. Вскоре после этого девушка вышла замуж, родила 4-х дочек, одна из которых умерла младенцем, муж работал в хлебопекарне, зарабатывая меньше 1$ в день.

Группа National Geographic оказала ее мужу и детям необходимую медицинскую помощь, а также купили по просьбе Шарбат швейную машинку, потому что она хотела чтобы ее дочери освоили какое-то ремесло.

Шарбат Гула разрешила сделать еще несколько ее фотографий, которые также были напечатаны National Geogpraphic и обошли весь мир, при фотосессии присутствовали ее муж и брат, сама женщина не разделяла восторга от своего детского фото и, вообще, не могла понять, что чужеземцы в нем нашли.

Вторая фотосессия давалась ей нелегко, ведь надо было позировать постороннему мужчине, общаться с ним. Ну, возможно, швейная машинка стала достойным вознаграждением за все это, хотя с доходами National Geographic от продажи образа "Afghan Girl" стоимость этой машинки не идет ни в какое сравнение...

герой, назовём его Майор, приняв на грудь достойную офицера дозу, решил укрепить информационную безопасность. И поменял пароль. К счастью, только один; на остальные его не хватило, он заснул перед компьютером. На другой день оказалось, что пароль был для доступа к секретному ключу управления одним из спутников, и что нового пароля герой не помнит.

Так и эдак – пароль вспомнить не может. А прикол ситуации в том, что пора проводить коррекцию орбиты. И крайний срок – двое суток. После этого момента спутник будет потерян. За что всему ЦУПу воспоследуют звездюли астрономического масштаба.

Доложили местному начальству. В принципе, резервный ключ управления спутником существует. Хранится он в знаменитом "чёрном чемоданчике" начальника Генштаба. Но до него далеко: три инстанции, три генерала.

Каждый, разумеется, не горит желанием получить втык за головотяпство подчинённых, поэтому преодолеть эти инстанции за двое суток выглядит ещё менее реально, чем мотнуться к спутнику на попутных "шатлах".

Чего только не пробовали, чтобы вспомнить пароль – бесполезно. Даже шифр пытались ломать. Куда там! А время идёт. Уже сутки до дидлайна. И тут забрёл в ЦУП опер местного УВД. От отчаяния привлекли и его к решению задачи:

– Вот он, деятель! Пароль забыл и вспоминать не хочет. Попробуй сделать что-нибудь, ты же мент. Только бить мы его уже пробовали, не помогло.

Поскольку иной надежды не было, космические войска приняли помощь опера и дали ему карт-бланш. Но в душе цуповцы уже смирились с потерей спутника и предстоящим звездопадом (с погон).

Запершись в кабинете с несчастным майором, опер начал работать. Когда на утро туда проникли сотрудники ЦУПа, их взгляду предстало эпическое полотно. Оба – космический майор и милицейский капитан – лежали под столом в бессознательном состоянии в окружении пустых бутылок. А на столе виднелась сигаретная пачка, на которой был нацарапан вожделенный пароль. До коррекции орбиты оставалось полчаса.

собаку — и в электричку. Доехал, дошагал, отправил жену и детей дом расконсервировать, а сам под присмотром тещи принялся копать огород — картошку сажать.

К вечеру — уже так натрудился, что организм жаждет топлива. Тут и жена салат нарезала, а в мангале который заводской слесарь всем за бутылку делает из секретного титанового сплава — угли поспели. Килограмм свининки со вчера замаринован по семейному рецепту — в кефире.

Над каждыми шестью сотками — дымок. Шашлык поели, соседского попробовали и сами угостили. Сын с дочерью пошли налаживать вертикально-горизонтальные связи — сын расквасил нос сыну бухгалтера, потом помирились, дочь пококетничала с сыном директора. Со временем тут всё у них и случится, только попозже и без вашего присмотра — на 7 ноября, в холодной даче на пружинистом диване под магнитофон "Романтик" и песню "Ах какая же ты близкая и ласковая! "

Тут все связи налаживаются. Тут социальные лифты и взаимное опыление. Тут академик Шварцензон вместе с профессором Лапиным придумали компактный термоядерный двигатель. Жаль, потом выпили на радостях и забыли.

Вечером — черно-белый телевизор, сосланный на дачу за долгожительство, концерт на первом, Лещенко и Кобзон, на сладкое — группа "Верасы" и "А-студио".

Ну и шашлык, да. Обгорелый, насмерть замаринованный. Награда за стойкость.

А сейчас? Первого мая сел в машину, рядом жена уткнулась в чат, позади дети в смартфонах, теща едет в своей машине у нее рассада. Она одна пытается хранить традиции.

Картошку никто не сажает. Не тренируется выживать в случае апокалипсиса! Горизонтально-вертикальных связей нет. Дети жизни не учатся, приехали и уткнулись — дочь в концерт кей-поп группы, где бесполые лакированные корейцы мяучат, сын в анимешку "Как я пришел в новую школу и завел себе гарем". Директор госпредприятия улетел на майские в Таиланд. Бухгалтер уехала на Байкал. Шашлык пяти сортов куплен в "Перекрестке". Все за заборами. Слесарь жарит египетские баклажаны — он постиг ЗОЖ. Академик Шварцензон стоит у забора и тупит — ему кажется, что он однажды тут что-то изобрел. Профессор Лапин открыл в себе еврея и давно уже в Израиле. Пишет оттуда грустные письма, жалуется, что свинина дорогая.

В окнах светятся экраны — сто пятьдесят каналов телевидения и высокоскоростной интернет. Смотреть нечего. Пластиковые куклы пляшут и поют в пластиковом ритме.

И шашлык не лезет в рот. Профанация это, а не шашлык.

Сергей Лукьяненко