день найдешь. И как-то мне нужно было к жене на работу заехать. Повезло, чуть ли не напротив ее здания свободное место на паркометре обнаружилось. Я туда, конечно сразу – нырк. Но вот, засада, мелочи с собой нет. Глазами покрутил, вроде супостатов-штрафователей не наблюдается. Бумажки наличностью в кошельке болтались, а прямо через дорогу – передвижной ларек с сосиками. Ну я туда:

— Друг! — говорю черному парнишке-продавцу явно эфиопского происхождения, — Разменяй, а, мне паркометр накормить надо!

Разменял три доллара без вопросов, и бегом обратно.

Да только хрен там, не успел. Обратно через дорогу перебежал, а у моей "Корсики" уже пепелац пристроился, и детина поперек себя шире, штраф выписывает.

Я ему сразу:

— Дяденька, не надо штрафа, а! Я тока сейчас припарковался, вот, денюжку разменивать через дорогу бегал!

Какой там. Это двухцентнеровое афро-американское чудо не то что отвечать мне не стало, оно не стало даже на меня смотреть. Оно посмотрело сквозь меня, и продолжило выписывать штраф.

Да, не больно-то я расстроился, ну – штраф и штраф. Вот только с монетками что делать, в кармане их теперь таскать, что ли? Огляделся по сторонам, смотрю, машин за пять еще одна стоит с красным флажком на паркометре. Ну, я и вприпрыжку к ней. К этому времени, гроза парковок уже закончил колдовать над моей машиной, упихал штрафной квиток мне под дворник, залез в свой трехколесный пепелац (как не раздавил его только?) и поплюхал к этой следующей жертве. Только я раньше него успел добежать, и, этот чужой паркометр четвертаками накормил. Тут-то меня штрафодав наконец соизволил заметить. Ну, это мягко сказано, что заметил, на самом деле. Он от такой моей наглости остолбенел даже. Меня оглядел, рот раззявил и спросил (ребят, его суровый черно... ну, сами знаете какой, сленг я на русском не передам, конечно, но звучало это примерно так):

— Ты чо мужик, это чо, твоя тачка шоли?

— Дяденька, нет, не моя! – и улыбаюсь ему в ответ как дурак, а сам по сторонам оглядываюсь.

Точно, метрах в пятнадцати еще одна ненакормленная машинеха стоит. Ну, я и бегом к ней. И опять раньше успел, чем этот злыдень. Когда он подкатил, я как раз три монетки запихал, и, не дав мужику рот открыть, побежал к следующей потенциальной жертве. И ей монеток в паркометр накидал, а сам улыбаюсь до ушей. Ребят, видели б вы рожу штрафодава в этот момент. Не, если б не в Джорджтауне дело было, и не светлым днем, я б точно перепугался, а так-то чего? Стою, улыбаюсь, жду чего скажет.

Услышал в свой адрес примерно следующее:

— Ты, сэр, ты какого себе, мужик, ваще, ты чо, — я тут на работе, сэр, ты кто такой ваще, ты чо мне мешаешь, казел?

Капитально братьку мозги переклинило.

— Я, дяденька, гуляю здесь, — говорю, — И вам помогаю работать, монетки вот в паркометры кидаю, чтоб вы не перетрудились.

Мужик со своего трехколесного пепелаца слез, и очень сурово мне приказал:

— Стой здесь, — говорит, и давай сам по шипелке-радиостанции бубнить. Начальству, не иначе.

Я стою, конечно, мне ж интересно. В это время у штрафодава по его шипелке происходит примерно следующий диалог (извиняюсь, ответов почти не слышал):

— Джордан, у меня ситуация. Мне какой-то джентльмен мешает работать, он кидает монетки во все неоплаченные паркометры...

— Бэвэвэвэ! Шшшшшш! Он кто шшш такой? бывэвэвэ... шшшш...

— Я выписал ему штраф за просроченную парковку...

— Шшшшш.. Номер его машины... шшшш.... Бэвэвэвэвэ.... шшшш...

— Такой-то такой-то, что делать дальше?

— Шшшш... испу... нах[рен].... шшшш, права бэвевеве...

Штафодав поворачивается ко мне:

— Ваши права, сэр!

— Какие права, дяденька, я ж не за рулем сейчас, а вам зачем?

— Я должен составить рапорт, вы мешаете мне работать сэр. Ваше имя!

— Вова, — говорю, — меня зовут Вова, а прав я вам не дам, — может, вы их украдете у меня. Вы ж не полицейский.

— Я вызову сейчас полицию!

— Дяденька, вызывайте, конечно, скучно же а то...

Не знаю, сколько бы у нас этот дурацкий разговор продолжался, но тут девчонка запыхавшаяся прибежала, прямо к нам, точнее к своей машине. В ситуации она сразу не разобралась, поэтому кинулась с просьбами к этому, к крупному:

— Ой, простите, пожалуйста, я уже уезжаю, всего на минутку задержалась, не выписывайте штраф, пожалуйста, я сейчас монеток накидаю...

А девчушка прикольная была, — маленькая, черноволосая, хохотушка явно, и вообще, егоза. Она пока с этим начальником паркометров говорила, все время подпрыгивала с ножки на ножку, явно ей по жизни все неврепеж. Егоза ж, чего с нее взять?

Тут я вмешался:

— Вова, — говорю ей, — Зовут меня так, в смысле. Вы насчет машины вашей не переживайте, я уже вам монеток накидал. Говорите, у вас самой тоже монетки есть? Держите вот еще, — и в ладошку ей остаток своих четвертаков всучиваю, — видите, там еще неоплаченные паркометры стоят? Накидайте в них монеток, пожалуйста, а то мне пора, а дяденьке все меньше работы будет.

Девчонка сразу все просекла, заржала, штрафодаву козу показала, и помчалась к следующей машине, паркометр кормить. Ну, и я тоже ушел, мне ж к жене нужно было...

Так вот, о рекламе. Рекламка, которую я недавно увидел, буквально о том же была. Там Субару-Импрезу расхваливали, в том смысле, что тот, кто любит "Импрезу", тот любит всех, кто ездит на таких же. А суть сюжета простецкая – парень на глазах у штрафодавки кормит паркометр, и как потом выясняется, не у своей машины. Сам же садится в свою "Импрезу", стоящую рядышком, и укатывает. Накормленная чужая машина, разумеется, тоже Импреза. Штрафодавка, правда, не очень из себя выходит по сценарию, только плечом подергивает, и рожу корчит.

Мне что интересно, эти Субару-рекламщики сами все из пальца высосали, или это мое мелкое хулиганство американским фольклором стало?

"... просто из всех людей, живущих на 3емле, я больше всего люблю стариков и детей. "

"Обрати внимание", — говорит моя мама, большая любительница пофилософствовать, — "в Десяти Заповедях сказано "почитай родителей", но не сказано "люби своих детей". A почему? А потому что детей любить легко, а родителей почитать трудно. "

Я не знаю, почему это трудно. Может быть, это не всегда трудно.

Я люблю стариков. Детей тоже люблю. Они похожи. И те, и другие откровенны. Не скрывают своих чувств и эмоций. Симпатий и отвращения.

Видят всё как есть. Говорят всё как есть. И очень нуждаются в любви.

Со стариками я работаю много лет. Когда-то я вела утренние классы английского языка, а кто же приходил ко мне учиться утром? Конечно же, пенсионеры. Потом я была социальным работником и работала с эмигрантами. Кто чаще всего нуждался в моей помощи? Конечно, старики. Жизнь в новой стране и без языка... я успела возненавидеть постоянный припев "а наши дети заняты".

А теперь я — переводчик. И среди прочих мест работаю в очень милом заведении, которое официально именуется "Центром по уходу за пожилыми". Или как-то немножко иначе. Разумеется, никто его так не называет. Говорят о нём ласково "садик", ну или, когда хотят пошутить, "деДский садик".

А вот как назвать "воспитанников" садика, мы не знаем. Они вроде бы и не "пациенты" и не "клиенты", и не "прихожане". Официально они у нас "участники программы", но так, понятное дело, никто не говорит. Между собой мы их в шутку именуем "посещантами".

Перевожу я психологу, медсёстрам, социальным работникам. Пишу какие-то бумаги и письма. Помогаю разобраться с почтой и документами, позвонить в какое-нибудь официальное учреждение… да мало ли какая помощь может понадобиться пожилому человеку, к тому же без языка?..

С большинством клиентов я знакома много лет. Это мои бывшие ученики, соседи, родители моих друзей и знакомых. Tак что, чувствуем мы себя вполне комфортно, и особых секретов у нас друг от друга нет.

Ну и, конечно, "всюду жизнь". Есть и тут друзья и враги, союзники и соперники, идейные противники и единомышленники – словом, весь спектр человеческих отношений…

А ещё, конечно (не без этого), присутствуют какие-то сложные старые счёты и обиды, взаимные претензии, берущие начало где-нибудь в Киеве или Одессе, родственные связи, многолетние семейные ссоры... Я стараюсь в это не вдаваться.

Так, сегодня, как всегда, все на месте — тут шахматисты, там доминошники, тут воспоминаниями делятся, там кулинарными рецептами обмениваются...

А вон там, подальше, за столом у окнa, устроились Поля и Гриша. Влюблённая пара. Всегда вместе. Сидят рядышком, о чём-то тихо беседуют, иногда целуются.

Сотрудники реагируют по-разному. Кто-то их игнорирует, кто-то посмеивается, кто-то фыркает, кто-то даже сердится... Я любуюсь.

Ну да, у обоих тяжелейшая потеря памяти, цветущий Альцгеймер — у Поли хуже, Гриша чуть в лучшем состоянии. Они уже и узнают не всех, и адресов своих не помнят, и какой сегодня день недели вам не скажут. С другой стороны — зачем им знать день недели? Вон им как хорошо вместе. Пока люди помнят, что они друг друга любят – может, всё ещё не так безнадёжно?...

Вот только интересно, о чём они говорят? И ведь находят, что обсуждать целый день. Пока домой не увезут. (Гриша всегда занимает для Поли место в автобусе, который развозит "посещантов"по домам.)

Сегодня я сажусь совсем близко — помощь нужна их соседке по столу. Кажется, мне удастся наконец удовлетворить моё неуёмное любопытство.

Они, как всегда, сидят рядом. Держатся за руки. Гриша наклоняется и целует Полю в макушку. А она поёт ему песенку. Вот оно как, оказывается — она ему поёт! Я невольно улыбаюсь про себя — интеллигентнейшая москвичка Поля поёт "Девушку в серенькой юбке". Причём — что удивительно! — помнит все слова этой не такой уж и короткой дворовой баллады.

Гриша внимательно слушает. Гладит Полины руки. И вдруг, когда она заканчивает песенку, говорит с такой неизбывной тоской в голосе и с такой неожиданной силой, что у меня на секунду заходится сердце: "Почему тебя не было в мoей жизни? Жизнь была такая длинная, а тебя в ней не было... Почему тебя не было?.. "

Я в изумлении гляжу на Гришу. Но глаза его уже опять потухли. Он уже снова молчит, сгорбился, нахохлился, ушёл в себя. Поля прижимается к нему и ничего не отвечает. А что тут ответишь?..

Ну, что ж. На сегодня хватит. Я закончила. Пора уходить.

Складываю бумаги и поднимаюсь. Говорю всем "до свидания". Поля и Гриша никак не реагируют. Они существуют в каком-то своём отдельном мире, и меня там уже нет…

Поля начинает новую песенку. Гриша опять задумчиво слушает.

А я иду домой, и в душе у меня саднят и ноют слова очень старого, очень беспомощного и очень влюблённого человека: "Почему тебя не было в моей жизни? Почему тебя не было?.. "

А вы говорите — Альцгеймер!

"Саня, тут один очень хороший человек попал в большую беду. Срочно нужна четвертая отрицательная. Много. Тут столько нет. Есть только в Москве. Счет идет на часы. Тебе все привезут куда скажешь. Поможешь?".

Ну надо — так надо. Через полчаса подлетела скорая. Перегрузили небольшой холодильник.

Все это время каждые 10 минут созвон по ситуации. Полетел. Благо поставил новую резину и не было дождя.

Москва — Нижний Новгород. 405 километров. 2 часа 43 минуты.

Владимирская область. Деревня. 2 часа ночи. Длина деревни примерно 300 метров. Фонари с освещением, четырехполосная дорога, отбойники. Скорость примерно 180 км/ч. Светящаяся палка, радар, сирена.

Оттормаживаюсь. Стоит упырь поперек себя шире. Объясняю ему ситуацию.

— Покажите что везете.

Открываю багажник, показываю холодильник.

— Откройте.

— Да там кровь.

— Я сказал откройте. Я не знаю, что вы там везете.

Открываю.

И тут эта с%ка, достает из кармана нож и надрезает один из четырех контейнеров. Я даже сказать ничего не успел.

— Ты че делаешь?!!! Ты же препарат испортил!

— Гм... Да, действительно кровь... Пройдемте в машину.

Я уж весь на нервах чуть не бегом в эту машину.

Там капитан сидит. Мужик лет 35. Я ему объясняю ситуацию. Уже не стесняясь в выражениях рассказываю об испорченном контейнере и препарате.

ОН: — Пойдем выйдем.

Напарнику своему:

— Ты зачем это сделал?

— Да откуда я знаю, что они там везут?

Капитан поворачивается ко мне и говорит:

— Езжай, я дальше предупрежу. Только торопись осторожней.

Первый аж взвизгивает:

— Да нельзя такую тачку с таким превышением отпускать!!

И тут произошло то, чего я никак не мог ожидать:

Со словами "Я всегда знал, что ты сссс%ка", — он врезает в рожу старлею.

У того ноги взлетели выше головы. Вырубил с одного удара. Тот когда упал — даже не шевелился.

— Езжай, брат. И за препарат прости если можешь. По населенным пунктам поедешь — аварийку включи, чтобы не тормозили. Я по рации передам сейчас. И только осторожнее.

— Понял. Спасибо, капитан.

Я успел. Человек будет жить.

Спасибо тебе, капитан.

Только вот, жаль, фамилию твою не успел спросить...

турбина. Еще там была стойка с тремя стеклянными конусами. Внизу у конусов были краники. А в конусах были разные соки. Обычно — яблочный осветленный, персиковый с мякотью и самый дешевый — березовый (тоже с мякотью ;). Часто - томатный. И стояла солонка, из которой пальцами брали щепотку, посолить томатный сок. Но это — взрослые. Я не видел детей, пивших томатный сок. Коктейль делали у тебя на глазах: продавщица наливала в большой никелированный стакан молоко из бутылки с широким горлышком, закрытым крышечкой из алюминиевой фольги, бросала туда же пару шариков мороженого, выскребая их из холодильника специальной ложкой, и наливала из мерного стаканчика немного сиропа — обычно яблочного или грушевого. Потом стакан устанавливался в миксер, тот начинал реветь, и надо был мучительно долго ждать, пока коктейль взобьется. И вот — миг блаженства! Который быстро кончается. Как жаль, что стеклянный граненый стакан нельзя облизать изнутри! А иногда все было буднично, когда в холодильнике уже была заготовленная смесь, которую надо было только взбить.

А потом СССР кончился. И кончились молочные коктейли. Миксеры без стаканов еще долго сиротливо торчали в магазинах. Потом пропали. Зато появилось ВСЕ! Ну, так казалось, по крайней мере. А через несколько лет появились и деньги на это все. Или на что-то. И в кафе появились — ТАДАМ! — молочные коктейли. Я захотел вспомнить вкус детства и попробовал раз. Попробовал два. Попробовал три. Это был совсем не тот коктейль! Это было просто сладкое молоко с пеной сверху! Я подумал, что дело в слабых китайских миксерах, которые стоят в кафе и купил специальный мощный миксер для кафе. Ведь ЭТО сотни раз делали у меня на глазах! Я не ждал подвоха. А он меня ждал... Ничего не вышло. Это было сладкое молоко с пеной сверху. Я положил побольше мороженого. Я взбивал минут десять и из молока выбил крупинки масла. Это было фиаско. Я признал поражение. Миксер пылился в шкафу. Но однажды, в начале тысячелетия, в гастрономе на Васильевском острове в Питере я увидел старинный советский миксер, в котором настоящая советская продавщица делала почти настоящий коктейль. Время не пощадило его. Он был мерзкого розового оттенка, вкуса и запаха из-за импортного сиропа. Но консистенция была правильная! Я вцепился в продавщицу как клещ. Она молчала как партизан. Но я оказался энцефалитнее. Она открыла мне страшную тайну. Помните противный хруст дробленых льдинок на дне стакана? В этом вся хитрость. Молоко должно быть из морозилки! Если молоко из холодильника — ничего не выйдет. А в морозилке молоко легко переморозить, поэтому в коктейле часто попадались льдинки. Вот как все просто, когда знаешь. Я быстро обпился молочным коктейлем и миксер снова отправился пылиться в шкаф. Я часто делился своим открытием с продавщицами фуфловых коктейлей, но увы, интереса эта хитрость у них не вызывала. Не хочу, чтобы эта тайна ушла со мной. Вот она вам.

PS. Желательно молоко пожирнее — процентов пять. Но из морозилки — взобьется и трехпроцентное.