Когда набирается куча проблем, она звонит мне по телефону и жалуется. Мы любим потр@хать другдруга душевным разговором.

Впрочем, однажды нам удалось ее вытащить отдохнуть. Первые три дня Анна Васильевна нежилась убассейна и молчала, что было на нее совершенно не похоже. На четвертый день она усталаотдыхать.

— Ну, как там у меня на работе? — нервничала она.

Я прочитал ей лекцию о том, что работа не волк, и что за неделю ее отсутствия фирма вряд лиуспеет разориться. Если конечно очень не постараться.

— Выпей рюмочку. Расслабься. Можно и пошалить. Все равно нас здесь никто не знает!

Честно говоря, я мало надеялся на свой курс лекций, однако к моему удивлению семена соблазнапали на благодатную почву и дали обильный урожай:

На следующий день, придя с пляжа, Анна Васильевна решила выпить. Вообще- то она не пьет. Атут как нашло. Так или иначе, Анна Васильевна обнаружила у себя в номере полбутылки водкиКристалл, которую я недопил накануне, будучи у нее в гостях.

Водку она приговорила минут за 10, не закусывая, и не опьянела. Чему несказанно изумилась. Потом ей захотелось вина.

К сожалению, я не знал об этих событиях, которые разворачивались в соседнем номере. Япринимал душ. Анна Васильевна, завернув свою аппетитную фигуру в микроскопическое махровоеполотенце нежно — голубого цвета, вышла в коридор и постучала в мою дверь. У меня шумела вода, и я ничего не слышал. Тогда она постучала еще. Погромче. На грохот прибежала горничная -арабка, которая прибиралась где - то поблизости.

— Мсье ин душ, — интимно объяснила горничная.

Анна Васильевна не владела ни одним европейским языком, кроме русского.

— Да, блин, я сама слышу, что он ин душ! — возмутилась Анна Васильевна, — я выпить хочу, а этотболван плещется как бегемот и ни черта не слышит!

Не знаю, что подумала горничная после столь пылкой тирады. Может, что эта полная русская ледиспешит на свидание а, может, только что вышла от мсье и захлопнула за собой дверь, во всякомслучае, без лишних рассуждений горничная вынула запасную связку ключей и распахнула дверь.

Теперь представьте: мне кажется, что я абсолютно один, и я выпархиваю из ванны. Без всего.

Ну, то есть абсолютно. А дверь нараспашку, на пороге стоят две эти дуры и молча смотрят наменя. Я выругался. Анна Васильевна взвизгнула и, схватив со стола бутылку сухого вина, выскочила прочь. К сожалению, это было только начало вечера релаксации нашей бизнесменши.

Когда я пришел в себя от бесцеремонного вторжения, то решил заглянуть в соседний номер. Игралмагнитофон. Танюха Овсиенко пела про розовое море и синее побережье. Анна Васильевна, допивбутылку сухого, танцевала на балконе, забравшись на легкий столик. Ее соседка, лежа на кровати, угорала от смеха. Я отпустил комплимент. Что- то вроде того, что она, наконец- то прислушаласьк моему совету и решила расслабиться по полной программе.

Оценив мою похвалу, Анна Васильевна заплясала на столике пуще прежнего. В этот момент подбалконом проходили две супружеские пары из Костомукши. Привлеченные звуками родной попсы, ониостановились и подняли глаза. В этот момент Анна Васильевна исполнила какой- то особенносложный пируэт и полотенце, скрывавшее ее бюст и бедра, красиво соскользнуло на пол. Мужики подбалконом ахнули, а их жены, схватив супругов за руки, потащили их от греха подальше.

Вечером того же дня мы сидели в холле отеля и грустили. Мимо нас продефилировали те самыесупружеские пары из Костомукши. Анна Васильевна вздохнула.

— Ты чего?

— Влад, ты видел, КАК они на меня посмотрели? Как на последнюю [м]лядь! Я так счастлива!

Катаюсь и чувствую: мерзну. Захожу в раздевалку, а там американки и немки. Говорю им: "Дайте какой–нибудь "дресс" мне! "Они мне суют колготки. Я их надеваю, а они же малы, черт бы их побрал. Взял, обрезал, натянул верхнюю часть, катаюсь, смотрю: так тонизирует ноги этот нейлон! Бегу "червонец" — лед не тот, погода не та, но все равно показываю второй результат. Первый был Йоханнесен. Подъехал к девкам, показываю им обрезанные колготки, они смеются...

На банкете сижу с Кудрявцевым, говорю ему: "Константиныч, во–первых, я девчонкам колготки должен, а во–вторых, у меня идея появилась. Надо в магазин сходить". А в город по одному советские спортсмены выходить не могли. Тем более вечером. Вытащил я из–за стола Кудрявцева и веду его в магазин, где накануне видел в витрине огромную женщину в черных колготках, прошитых двойным швом. Заходим, я говорю продавцу: "Мне вот такие колготки на "биг фрау". Приносят. Попросил такой же черный свитер. И его принесли. Облегал он туловище потрясающе! Девчонкам я колготки вернул.

Приехали в Москву, напутствия на Олимпиаду и все прочее... До Америки летим дня четыре. Устали, как черти! В Скво–Велли приехали часов в 11 вечера. Разместились и заснули мертвым сном. А мне не спится. Я же купил! Мне надо попробовать! Насилу дождался, пока рассвело. Было примерно 6.30 утра. А на стадион одному идти тоже нельзя! Я к Константинычу — тот спросонья отмахивается: да брось ты, дай поспать! А я ему: "Константиныч! Мне надо попробовать, чтобы потом не было стыдно в женских колготках. Надо мне еще что–то надевать или нет, я же должен знать?! "Он и пошел со мной.

Лед припорошен. Размялся чуть–чуть и говорю: ну, давай "троечку" попробуем. Еду четвертый круг, а Константиныч кричит: "Да стой ты! Стой! "Подъезжаю: "В чем дело, Константиныч? "А он мне: "Не понимаю, то ли секундомеры у меня врут, то ли ты рекорд мира побил на 20 секунд... Рекорд на "тройке" 4.37, а ты бежишь 4.16". "Константиныч, — говорю, — удалось! "После завтрака начинаю тренироваться в этом черненьком костюмчике, всех обхожу. Подъезжает Женя Гришин: "Витя! Дай я тоже попробую! "Попробовал, глаза круглые: "Витя! Что ж ты мне раньше не сказал! "Вот в этом костюмчике Женя Гришин выиграл в Долине Индианок две золотые медали"

На той Олимпиаде в Скво–Вэлли Косичкин выиграл золото и серебро, а в конькобежном спорте начался нейлоновый век.