Долгое время жил с женой, потому что все такие, потому что "так надо". Она меня пилила днями и ночами, я думал, что от этого становлюсь терпеливее, выносливее, культурнее и вообще лучше. Но со временем ежедневное мозгоклюйство достало (к тому времени у меня было уже две дочки), начались ссоры, нервотрёпка, бессонница, однажды просто остановилось сердце.

Не помню, как вырубился, но помню, что перед этим сердце болело ох[рен]еть как. В больнице потом стали наседать тесть с тёщей, чтобы квартиру (мою, кредит ещё не оплачен) переписал на жену. Врач это увидел, рассердился, выгнал их и посоветовал держать телефон отключённым. Ещё добавил, что я здоровый, только рано помру из-за такой родни.

Советам я внял, развёлся, жену отправил домой, алименты плачу, с дочками встречаюсь. Для ceкса есть человек, квартиру раз в неделю чистит уборщица, а регулярно мыться и менять бельё могу и без напоминаний жены. Ужины доставляют из ближайшего ресторана, завтракаю/обедаю как и раньше — на работе. И всё это роскошество настолько дешевле, чем выкидоны и капризы жены, что досрочно оплатил кредит на квартиру. Сначала жалел, что вообще женился и терпел это говно, сейчас думаю, что, не попробовав брак на собственной шкуре, всё равно бы в него влез, только позже.

Подружка рожала в присутствии практикантов, а в родблоке на соседнем столе вторая роженица лежала, уже отдыхала после родов. И она рассказывает потом подруге моей, что один из практикантов "рожал" заодно с ней. Когда врач говорил тужиться, у практиканта щёки надувались, аж багровый весь был, руки в кулаки сжимал. Когда говорили отдыхать, он выдыхал и прямо расслаблялся весь.

С моей любимой женой мы познакомились в Риме. Это был лучший отпуск в моей жизни, все закрутилось очень быстро — через два месяца мы уже жили вместе и занимались оформлением документов для полного переезда. Казалось, жизнь прекрасна. Я был невероятно счастлив, что даже не верилось, что это происходит со мной.

Когда мы почти разобрались с документами,

Сестре 18, и она буквально только вылечилась от рака. Сама про это не знает, и решил я сообщить ей приятное. Уговорил родителей, врачей не говорить ей об этом; сам готовился к этому моменту. Наступает день Х, сестра идёт на очередной приём; мы с родителями и её друзьями встали в коридоре (благо, разрешили), в руках держали сердечки, шарики, плакат. Она выходит, и мы хором поём: "Жить, жить, жить", она заплакала, её обняли, слёзы вытерли, поддержали. Она стояла, заплаканная, но счастливая, как и мы, впрочем.