Солнце мягко грело щеку, таким же мягким и легким был ветерок в тот выходной день. Вообще лето выдалось теплым и в меру дождливым. На лугах в огромном количестве созревала клубника, сладкая, душистая до одурения.
Собирали ту ягоду в большую корзину, сами почти и не пробовали, несли на продажу, в район. Там на небольшом пяточке сидели немолодые уже продавщицы, с большими корзинами ягод, каждая корзина заботливо прикрыта наполовину чистым белым платком, а с окрытого края заманчиво выглялывают крупные бело-красные ягоды.
Шамсанисат поправила тонкой рукой такой же белый платок на голове и повернула голову на непонятное движение со стороны основного рынка. Оттуда стремительно приближался мужчина, неплохо одет, для тяжелого послевоенного времени с сытым, хорошо выбритым лицом.
Шамсанисат сидела в конце ряда, незнакомец направился к ней и как бы заслоняя собой все пространство и закрывая ее от остальных сначала наклонился, а потом и присел на корточки рядом с корзиной, быстро и ловко засунул под платок плотный сверток.
— Опа", пусть у тебя подлежит до вечера эта вещь, а я попозже прибегу и заберу свое. Только не говори пока об этом никому, и не трогай.
— Посмотрел быстренько вокруг, поднялся и мягкой походкой, но как то очень ловко и быстро удалился в толпу.
За весь день Шамсанисат ни разу не прикоснулась к "чужой вещи", даже когда насыпала ягоды не задела ни кончиком пальцев.
День заканчивался, рынок постепенно пустел, растекался по улицам и нужно было возвращается в деревню. А хозяин свертка все не появлялся. Шамсанисат в раздумье подняла корзину и двинулась в путь, дорога дальняя, пыльная, до дома доберется только к ночи. Незнакомец так и не появился. Ни в другие дни, ни много позже. Первые несколько раз она брала сверток с собой, когда ходила на рынок торговать ягодами, вдруг появиться хозяин и потребует свое. Потом перестала.
Очень долгое время она не решалась посмотреть что там, но ведь и на любое терпение приходит свое любопытство. И хоть было боязно трогать чужое, развернула. Купюры были сложены в пачки, все крупного номинала, денег было столько много, что Шамсанисат охватил страх сильной, изгибающей спину тянущей волной. Она завернула деньги обратно и спрятала в сундук, это был единственный в доме сундук который запирался на ключ. По невнятным рассказам родственников деньги лежали так несколько лет. Она не могла первое время даже думать о них, хоть чуть чуть взять, хоть маленечко.
Деревенская женщина, одна воспитывающая четверых детей. Мужа, председателя колхоза посадили еще до войны, и с тех пор о нем ничего не было известно. Она долгое время боялась этих денег.
Дети подросли, страх где то потерялся на просторах времени, старый дом разваливался и часть денег были взяты на постройку нового дома, просторного, отдельная кухня, три комнаты, два чулана, новый двор, сарайки, ворота.
Кто был тот человек, оставивший сверток и поспешно скрывшийся можно только догадываться. Не очень он был похож на ангела помогающего в тяжелое время одинокой уставшей женщине. Время было такое что голодные дети даже не просили есть, зачем дергать мамку, есть то все равно нечего.
Но история такая. Посвящается она моей бабушке, Шариповой Шамсанисат. Уже только став взослыми мы осознаем силу, мужество и стойкость людей того времени. Простите нас.
26 Jun 2017 | ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() |
- вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Kavic: ОРВИ. Надо попасть на прием к врачу. Одел маску, чтобы никого не заразить.
Kavic: Думал, прохожие будут коситься. Но почему-то косились собаки)))
Дема: Видать подозревали, что ты кусаешься. Намордник же просто так не надевают)
Стоял в очереди на межгородской автобус больше часа в 19 лет. Единственный способ был попасть домой на каникулы. Наконец-то он пришел, я один из первых, всю очередь уже в лицо знал. Тут подлетает тетка лет 60, отбивает меня с нижней ступеньки локтями и пытается влезть первой. При том, что она даже не стояла в очереди.
У меня, честно, красная пелена перед глазами, хотя всегда был максимально вежливым и "удобным". Схватил её за шкирняк и выкинул из автобуса на асфальт. Очередь услужливо расступилась, она приземлилась на задницу свою жирную и начала орать на одной ноте: "Убииииилиии!".
Протягиваю деньги водителю за билет. Он ржет, возвращает деньги, дает билет. Половина очереди, когда заходила в автобус, меня по плечу хлопала, мужики тоже улыбались. Тетка так и осталась на асфальте сидеть и выть, когда автобус уезжал.
Знаете, прошло больше 20 лет. А я бы сделал точно так же.
Несколько лет назад меня познакомили с одной семьей. Очень странной, так я подумала сначала. Они постоянно запасались разными продуктами и вещами в оптовом размахе. А я как раз по роду деятельности могла им помочь получить хорошую оптовую цену. Так и подружились.
Как-то забрала их поставку и впервые повезла им домой тяжеленный моток металлического троса. По приезду офигела от масштабов запасов, самого дома, а также бункера с отдельным подземным входом и выходом, системой видеонаблюдения, сигнализацией, целой независимой энергосетью и от многого чего еще.
В общем, люди основательно и на полном серьезе готовятся к апокалипсису, к нескольким его сценариям. И все их запасы рассчитаны на несколько лет жизни для 25 человек, а в семье их всего четверо, и они ведут список людей, которых они к себе пустят "если что". В списке на тот момент оставалось всего восемь мест.
Никогда не была параноиком, но когда, спустя три года после нашего знакомства, мне подарили огромный рюкзак, напичканный всем — от спичек до ножа, снабдили подробной инструкцией, как себя вести и что делать, чтобы добраться в целости до бункера, а также сообщили, что я теперь в их списке + еще один человек и одно животное, я была счастлива! Рюкзак стоит у входа уже год, я соблюдаю инструкцию и регулярно провожу ревизию его содержимого. И еще я пошла учиться стрелять — они говорят, пригодится.
Едем с другом с курсов по енглишу домой на автобусе. Курсы вечерние. Автобус почти пустой. Ехать до конечной. Дабы не терять время и практику даром, говорим с ним в полголоса на енглише. Оба программера, так что и разговор даже посвященному в енглишь человеку не очень понятен...
Едем, говорим значит о своем. Напротив садятся нас, в полупустой автобус,