2 января 1987 года в Литве был жуткий мороз, градусов минус 20°С. Снег выпал ещё раньше. Вместо утренней зарядки пошли на склады воздушно-десантного обеспечения, получили парашюты, укладочные столы.

На 3 января запланировали прыжки.

Укладку делали на плацу и на всех площадках, весь полк. Процедура укладки долгая и нудная, пока не проверялось многократно каждое действие по укладке парашюта. К обеду как раз управились. А обедали мы в 15.00.

После пошли на вещевые склады получать зимнее прыжковое обмундирование. Куртки десантные, брюки ватные. Про валенки забыли, вроде начальник склада прапор, болел, вроде другая причина, но валенки не получили. Раскидали по подразделениям куртки, пока оружие готовили, пошли на ужин. Спать легли раньше, подъем был в 3.00. в казарме была приятная температура в 14 градусов тепла.

В центральном проходе уложили экипировку и в три утра сразу рванули на кухню. Был уже опыт, шансы что накормят в день прыжков были нулевые. Сожрали кашу, сахар, хлеб и масло в рюкзак, после выброски покушаем.

Сказали что самолёты уже на аэродроме и до обеда вернёмся. Это была хорошая новость.

Первый этап, всегда пешим порядком. 4 км до ЖД вокзала прошли в одних куртках и хб, остальное за спиной. В дизеле получили команду одеть ватные штаны, так как там машины и 11 км до аэродрома надо будет быстро пройти.

Это был самый большой кидос, мы вышли из теплого поезда, одетые как матрёшки. Построили, проверили, и дали команду бегом к аэродрому.

Пробовали бежать в ватных штанах??

Офицеры, кстати, все в унтах и ватные одели на аэродроме.

Через полтора часа, примерно в 7.30 распаренные, мокрые насквозь, мы приплелись на площадку формирования бортов. Самолётов не наблюдалось. Начинало светать. Температура не повышалась, ниже 20. Через полчаса мокрые спины не замерзали лишь из-за парашютов и РД на задницах. Сапоги задубели, ноги опухли, снутри покрылись инеем голенища, портянки не грели совсем-совсем. Танцевали как могли, но не помогало.

После 11.00 начали приземляться самолёты. Повезло что были в первой команде и сели в первый самолёт, крайние ждали посадку около часа. Мы за этот час согрелись, и ушли в астрал. Не помню как взлетели, как летели, первый борт летит дольше, наматывает круги пока все 24 не взлетят, станут в очередь и выбросят.

Проснулись от рева сирены. Там адский звук. Открылась рампа, двери и пошла выброска. Кидали стандартно, с 800-1000. На площадке приземления снег по пояс, но в самолёте подсохли, ноги согрели. На пункте сбора, двое бойцов потеряли в воздухе сапоги, а может сами выкинули, подошли босиком в снегу, их сразу в санитарку. Ротный был недоволен и решил наказать, вместо короткой дороги обратно в часть, он показал свой гонор и объявил о пешем марше в 50 км.

Это был единственный случай когда рота реально сплотилась и саботировал его приказы. Усталые, голодные, замёрзшие мы просто шли не обращая внимание на вопли офицеров. Они поняли что никак не сломать, тем более в лесу и отменил свой же приказ. Сделали пару лишних км, но дошли ЖД станции, сели в дизель, вернулись в часть. Прибыли мы после 21.00. ужин для нас ещё был, мы прибыли последними. Но он запретил нам ужинать. После прыжков сразу укладка парашютов. Часам к 3.00 закончили укладку, пошли спать. В 6.00 ротный лично был на подъёме и повел на зарядку. Он обещал нам отомстить за неподчинение его дебильным приказам.

Те двое что привезла санитарка проскочили удачно, ампутировали на левой ноге палец, их и ещё человек 5 в медсанбате с обморожениями оставили для лечения. Всего по полку было ещё несколько операций, почерневшие пальцы, обморожения. Всего человек 80.

И всего то не дали валенки. Прапор, ответственный за валенки, заболел или после нового года забухал.

Февраль — апрель 1978 годах в городе Калинине. Ныне Тверь.

Военные лётчики учили других летунов отработке элементов полета на земле — "пеший по-лётному". Это либо руками показывать эволюции самолётов, либо с самолётиками в руках, либо группа товарищей бегает друг за другом, перестраиваясь так, как потом будут перестраиваться в воздухе.

Утреннее построение вертолётчиков после выходных. У большинства лётного состава глаза мутные, и потому — солнцезащитные очки. Командир прошёл вдоль шеренги, развернулся:

— А что, кто-то думает, что солнцезащитные очки перегар перебивают?

В послеполетную на Ил-14, механик протирает створки отсека шасси от масла. Полковник — инженер с академским значком, из группы стоящих рядом с самолетом начальников, вызывает борттехника и начинает его строго отчитывать:

— У вас что, масло течет?

Старый бортач Назарыч, демонстративно приняв стойку смирно, докладывает:

— Так точно товарищ полковник, заливали бы говно, текло бы говно.

Мой отец несколько лет был лучшим пилотом ВВС ПВО СССР. Служа в Призерске (озеро Балхаш) хулиганил в воздухе. Правда за каждой выходкой стояли дни расчётов и планирования. Будучи комэской на учениях кошмарили наземное ПВО, умудряясь проходить автоматику ПВО за счёт маневренности. Любимой фишкой было "класть проверяющих на ВПП". Когда вместо посадки шёл на второй круг на сверхнизких в аккурат над проверяющий кодлой - тогда сразу видно, проверяющий из паркетников или бывший пилот. Уже служа в ГСВГ оперативным дежурным в Вюнсдорфе несколько раз выезжал проверяющим в гарнизоны. Далее от первого лица.

"Стою на ВПП в окружении штабной шушеры и смотрю, как занудно правильно выполняют пилотаж пилоты — аж оскомина появилась. И тут смотрю — один точно садиться не собирается, а идёт точно на нас. Ну я фуражку рукой прижал, смотрю как шушера наземь падает, а комполка матерно кулаком машет. Самолёт над нами прошёл и ушёл на второй круг. Комполка мрачно смотрит на меня, ожидая реакции, шушера поднимается с ВВП. Спрашиваю: "кто пилот?". Комполка: "капитан такой-то". Я выношу вердикт: "капитану — строгий выговор БЕЗ занесения в личное дело и вечерам на банкет в честь успешного окончания проверки".

В этом и есть разница между эффективными карьеристами и хорошими пилотами.