И Стэнли вернулся.

Он поднял трубку телефона.

Он посмотрел в окно.

И мир остановился.

United Airlines Flight 175 летел прямо на него — так близко, что казалось, будто он смотрит смерти в глаза. В эти застывшие секунды Стэнли бросился под стол и молился изо всех сил.

Через мгновение металл и огонь разорвали его офис. Левое крыло самолёта остановилось всего в нескольких метрах от него. Пыль, огонь, тьма, обломки — и каким-то невероятным образом Стэнли остался жив.

Но он был в ловушке. Никакого выхода.

Он кричал. Он звал. Он плакал.

Тремя этажами выше его услышал мужчина.

Его звали Брайан Кларк.

Брайан спускался вместе с коллегами, пытаясь выбраться, когда женщина на лестнице предупредила их: путь вниз перекрыт огнём. Все должны идти вверх, на крышу — это единственный шанс.

Один за другим его коллеги развернулись.

Вверх.

Подальше от опасности.

К призрачной надежде на спасение с воздуха.

Но Брайан остановился. Внутренний голос удержал его.

И тогда он услышал это. Крик. Голос из темноты, из завалов — голос человека, который всё ещё хотел жить.

И Брайану пришлось сделать выбор.

Идти с другими или идти к этому голосу.

Спасти себя или остановиться ради незнакомца.

Он выбрал.

Он повернул обратно.

— Я Брайан! Кто там?

— Я Стэнли! Пожалуйста, не уходи!

Брайан нашёл Стэнли, застрявшего за грудой обломков. Стэнли разбивал стену кулаками, раня руки. Брайан вытащил его, и они вдвоём рухнули на пол лестничной клетки — два незнакомца, соединённые самым страшным моментом своей жизни.

Стэнли протянул руку, чтобы поблагодарить.

Но Брайан сжал её — и не отпустил.

Он заметил кровь на их руках.

И мягким, дрожащим голосом сказал:

— Всю жизнь я хотел иметь брата. Сегодня… я его нашёл.

Он соединил их раненые руки и обнял Стэнли.

— Пойдём, брат. Домой.

Они спускались восемьдесят один этаж — сквозь тьму, дым и грохот разрушающейся башни.

Через три минуты после того, как их ноги коснулись улицы, Южная башня рухнула за их спиной.

Три минуты.

Расстояние между жизнью и смертью.

Из тысяч людей выше зоны удара только восемнадцать спаслись. И Брайан Кларк был двадцать вторым с конца, кто успел выбраться из здания живым.

Сегодня фонарик, которым Брайан освещал им путь, находится в Музее памяти 11 сентября.

А Стэнли? Уже более двадцати лет он носит в кошельке визитку Брайана — не как деловой контакт, а как напоминание, что его ангел-спаситель был совершенно реальным человеком.

Брайан приходит на свадьбы семьи Стэнли.

Звонит ему.

Называет его братом.

И Стэнли отвечает ему тем же — всей душой.

Когда Брайана спрашивают, что он понял в тот день, он отвечает простой фразой, которая ломает сердце:

"Иногда самый сильный способ выжить — это решить не спасать только себя".

А Стэнли? Он хранит одну память на всю жизнь: два незнакомца, в темноте, в крови, соединяющие свои раны — и становящиеся семьёй в самый тёмный день в истории Америки.

Потому что иногда человек, который спасает тебя, — это тот, кого ты никогда раньше не встречал.

А иногда решение остановиться, услышать и протянуть руку незнакомцу — это решение, которое меняет всё.

Из сети

Трескунец — именно о нем и идет речь в "Морозко" — который покрывал земли снегом, а реки — льдом. Перед Крещением Руси на смену ему пришел Студенец – детям подарки он еще не дарил, но уже и не губил людей, а "клал снег до весны".

После Крещения появляется Святочный Дед (в "Сказках дедушки Иринея" — Мороз Иванович) — добрый дед, чьи прообразом стал Николай Угодник. Только приносил он детям подарки не на Новый год, а на Рождество.

После у детей появился Ёлкич — он был "с ноготок", жил на елке и пах смолой. Но после революции все, связанное с Новым годом, запретили. И его в том числе. "Только тот, кто друг попов, елку праздновать готов! Елке мы даем ответ — наш ликбез и рабсовет! " — таким был агитационный слоган 1920 года, а в 1927 году елку и вовсе запретили.

Спустя 8 лет ситуация изменилась. 8 декабря 1935 года в газете "Правда" (каждую строчку которой считали указанием к действию) по указанию Сталина вышла статья секретаря ЦК КПСС Постышева, где праздник снова предлагали вернуть.

"Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев… Какие-то, не иначе как "левые", загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею… Следует этому неправильному осуждению елки... положить конец… устроим хорошую советскую елку во всех городах и колхозах" — написал он. И елки провели — заменив "поповскую" вифлеемскую звезду на советскую пятиконечную.

Больше того, в "расстрельном" 1937 году прошла первая кремлевская елка — на ней появился Дед Мороз с внучкой Снегурочкой — с посохом, бородой, шубой, а также мешком подарков.

Самым главным отличием Деда Мороза и Санта Клауса (кроме цвета одежды) является то, что Санта — символ Рождества, а современный Дед Мороз — Нового года (хотя раньше он был Святочным Дедом). А вот прототип у Санты и Деда Мороза отчасти был общим — епископ Мир Ликийских (Николай Чудотворец).

К детям Дед Мороз приходит пешком или приезжает на санях, запряженных русской тройкой, даря подарки. А Санта прилетает на крышу дома в повозке, запряженной волшебными оленями, спускается по трубе и тайно кладет подарки. Живет Санта в Лапландии, а дед Мороз — в Великом Устюге.

В 1993 году финские ученые даже смоделировали... бой Деда Мороза с Сантой Клаусом в формате магического снежно-ледового поединка. Победил тогда... русский Дед Мороз, так как он способен создавать (и выдерживать сам) совсем "жуткие" низкие температуры и имеет "боевого оруженосца" — Снегурочку.