Антуан Лоран Лавуазье — человек, совершивший революцию в химии. Это он обнаружил и доказал, что мы вдыхаем кислород, а выдыхаем углекислый газ. Нам это представляется до банальности очевидным, но когда-то стало громкой научной новостью. Его кислородную теорию горения научный мир встретил настолько враждебно, что труд сей после публикации в Берлине был подвергнут публичному сожжению. Он опубликовал первый учебник новой химии — "Элементарный курс химии". 25-летний Лавуазье был избран в Академию наук, а затем и возглавил ее.
Но началась французская революция
В 1793 году Антуан Лоран Лавуазье был арестован, обвинён в "в заговоре с врагами Франции против французского народа, имевшем целью похитить у нации огромные суммы, необходимые для войны с деспотами" и приговорен к смерти. Ни громкая слава, ни реальные заслуги перед Францией, ни заступничество бюро искусств и ремесел не спасло его. Председатель революционного трибунала Коффиналь в ответ на ходатайство о помиловании заявил: "Республика не нуждается в учёных". Приговор был оглашен 7 мая 1794 года и приведен в исполнение уже на следующий день.
Математик Лагранж с печальной иронией отозвался об этой казни: "Палачу довольно было мгновения, чтобы отрубить эту голову, но будет мало столетия, чтобы дать другую такую же...".
18 Feb 2021 | Без имени ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() |
- вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Пётр I обладал, как известно, крутым нравом и был весьма вспыльчив. Особенно эту особенность императорского характера могли ощутить на себе приближённые. Хотя Император очень любил графа Меншикова, говорят, частенько поколачивал его палкой. Иногда доходило до ужасного. Так однажды Пётр изрядно вспылил и во время ссоры разбил князю нос и поставил огромный фингал под глазом, а напоследок воскликнул: "Ступай отсюда, поганец, чтобы и ноги твоей здесь больше не было! "
Меншиков, понятно, не смел возразить и тут же вышел, чтобы через минуту, как ни в чем не бывало, войти обратно... на руках. Тут уже Пётр не выдержал, расхохотался и произнес: "Вот же щучий сын! "
Конечно, графа он сразу простил и, надо полагать, полюбил ещё сильнее, потому как известно, что людей изобретательных Император очень ценил.
Из книги "Лев Ландау" М. Бессараб
"Однажды физик Лев Давидович Ландау случайно попал не в ту аудиторию, куда его пригласили, но, увидев, что стоящий у доски докладчик сделал математическую ошибку, которая осталась незамеченной, сел и стал слушать. За первой ошибкой, естественно, последовали другие. Доска приковала к себе внимание Дау. Докладчик держался с апломбом. Ландау мысленно причислил его к "зубрам". Испещренная ошибками доска должна была служить доказательством важного открытия в области метеорологии. По этому поводу на заседание кафедры были приглашены журналисты, чтобы сообщение о "новом слове в науке" сразу попало на страницы газет. Докладчик кончил и, сопровождаемый аплодисментами, сошел с кафедры. "Прошу прощения, но здесь слишком много ошибок! " — воскликнул Ландау, решительной походкой направляясь к доске. В аудитории наступила тишина. "Если эту задачу решить правильно, — мелок молниеносно мелькал по доске, подчеркивая ошибки докладчика, — эффект данной работы сведется к нулю. Работы, как таковой, вообще нет. Есть только математические ошибки. "
Недавний триумфатор был обескуражен. Аудитория замерла. Положив мелок на место, Ландау стремительно вышел. Когда все опомнились, докладчик простонал: "Кто, кто его сюда пустил?! "
Вера Владимировна Зощенко вспоминала о разговоре, который произошёл, когда Михаил Зощенко вернулся с Гражданской войны в Петроград. Он тогда был очень в неё влюблён, заявился к ней в валенках и короткой курточке, собственноручно перешитой им из офицерской шинели.
Вера Владимировна спросила: "Что для вас самое главное в жизни? " — она, конечно, рассчитывала, что он скажет: "Разумеется, вы! "
Но Михаил, недолго думая, ответил: "Разумеется, моя литература! "
Для съёмок фильма "Сибирский цирюльник" Никита Михалков отобрал большую группу молодых актёров и предложил им для "вживания" в роль поселиться в казарме Костромского военного училища химической защиты и жить там по уставу в течение двух месяцев. Но молодые люди всё-таки обманывали мэтра. Вот что вспоминает Марат Башаров:
Дело в том, что в город нас не выпускали. Но выпить-то, скажем так, иногда хотелось. А вот обычным, рядовым курсантам училища можно было выходить на волю без проблем. Вот мы и давали им деньги, а они нам из города приносили водку. А чтобы её не засекли, мы переливали всё это дело в грелки. Звучала команда "Отбой". Мы брали наши грелочки и шли в комнатку, где жили Олег Меньшиков и Володя Ильин (они жили, как и все, в общей казарме, но в маленькой комнатушке). Она у нас всегда была местом сборищ... Кстати, Меньшиков потом Ильина отселил, потому что Володя очень сильно храпел! В общем, пили водку, слушали музыку, разговаривали по поводу сценария. А если кто-то из дежурных командиров заходил в казарму и застукивал нас, грозно спрашивая: "Что вы здесь делаете?! ", мы дружно отвечали: "А мы репетируем!". Все пьяные уже, угар, музыка какая-то... "Репетируем!". Представляете? Даже не знаю, откуда у нас брались силы. Ведь в десять отбой и часов, наверное, до трёх мы гуляли. А в шесть — опять подъём...