Еду на работу, опаздываю, остановилась на светофоре, смотрю — на обочине какой-то серый комок лежит и дрожит. Включаю аварийку, выхожу посмотреть, а это котёнок. Мне стало его жалко, беру его, нахожу в багажнике пустую коробку, застилаю тряпками для протирания машины, укрываю ими же. Делать нечего, надо ехать на работу. Приезжаю, захожу в кабинет с этой коробкой — не оставлять же малыша в машине, на улице ноябрь, холодно. Он весь грязный, мою его в раковине, кладу под батарею. Даю сосиску и сливок для кофе. Малыш наедается, сохнет, засыпает.
Тут приходит начальник и начинает неистово орать: "Какого чёрта ты притащила сюда эту скотину? Ты должна работать, а не котов таскать на работу! Выкидывай его на х[рен] на улицу или я его сам выкину вместе с тобой! "Я говорю, что сейчас он побудет тут, а вечером я отвезу его домой, тем более мои две коллеги в кабинете не против поработать один день в соседстве с котёнком. Но начальник не унимается и орёт. У меня и раньше с начальником отношения были так себе, а тут меня прям накрыло.
Написала заявление по собственному и свалила с работы подмышку с коробкой. Отвезла котёнка к ветеринару: абсолютно здоровый малыш, точнее, малышка. Оставила себе. Мой старый кот принял крошку. С работы ушла. Через два месяца нашла новую работу: и ближе к дому, и зарплата больше, и начальство нормальное. Считаю, что это моя Крошка изменила мою жизнь.
* * *
Всё не так, как кажется
Довелось пару лет назад навещать одного пациента в Абрамцево. Есть у нас тут неподалёку такая довольно известная психиатрическая лечебница.
Ну, приехал, нашел нужный корпус, позвонил в звонок. Появилась медсестра, выяснила цель визита, и попросила обождать минут пятнадцать. Я повертел головой, и направился к единственной
в пределах видимости лавочке, на которой уже сидел какой-то псих и негромко разговаривал сам с собой.
Я присел рядом с психом. О чем он говорит, я не вслушивался. Впрочем, он не обратил на меня никакого внимания, продолжая свой разговор с воображаемым собеседником. Я достал сигареты и закурил. Почуяв запах дыма, псих тут же повернулся ко мне, и жестами, не прекращая говорить, попросил закурить.
Я протянул сигарету, и в тот момент, когда он повернулся ко мне и склонился над зажигалкой, мне стало стыдно. Я заметил, как с той стороны лица у него блеснула гарнитура.
Понимаете? Я принял за психа человека, говорящего по телефону. Был ли это кто-то из персонала, или посетитель? Непонятно. Рубашка с коротким рукавом, спортивные штаны, да тут все так одеты. Я волей-неволей стал вслушиваться в обрывки разговора.
Вольготно развалившись на лавочке, тупо уставившись в небо, покачивая ногой, он обсуждал с кем-то условия поставки крупной партии какого-то сырья. Судя по терминам, медицинского. Потом говорили про погоду. Про курс доллара и евро. Потом, со смехом — про какую-то сауну и девочек.
А я сидел, слушал, и думал о том, как же сложно нынче стало отличить человека нормального от человека сумасшедшего. И в чем собственно разница.
Потом наконец из дверей корпуса появилась медсестра.
Она повертела головой, увидела нас, погрозила в нашу сторону пальцем, и строго крикнула:
— Смирнов, ты опять?! Смотри, я всё Николай Иванычу расскажу!
Тут сидящий рядом мужчина прервал свой деловой разговор, повернулся ко мне, и сказал негромко.
— Брат, дай пару сигарет, коли не жалко.
Я протянул пачку, он ловко сунул её куда-то в штаны, потом достал из уха своё средство связи, оказавшееся обрезком обыкновенной капельницы, выкинул в урну, и забавно подпрыгивая побежал к дверям корпуса.
* * *
Дочери 26 лет, и она подсела на походы к психологу, который разбирает её детские травмы. Теперь дочь предъявляет нам с мужем претензии за все эти травмы, которые якобы долгое время не давали ей нормально жить.
"Эй, крошка, нам было по 19 лет, когда мы стали родителями. Это был глупый залёт, но мы решили оставить тебя, потому что полюбили сразу и очень
ждали, несмотря на то, что наши планы менялись. Мы сами были почти детьми и имели небольшое представление о том, как тебя воспитывать. Мы старались давать тебе лучшее, заботились, переживали за тебя, не били, говорили с тобой часто, и если где-то были косяки, то это не из-за нашей жестокости или нелюбви, а только по неопытности. Мы отдали тебе лучшую комнату, большую и с балконом, отдали тебя в хорошую гимназию, покупали игрушки и почти всё, что ты хотела. Да, у нас не было денег на очень дорогие вещи или на конный спорт, как ты мечтала, но остальное у тебя было. Да, мы не ездили за границу, как многие твои одноклассники, но зато мы ходили в классные походы в горы. И ты училась в платной гимназии, что позволило тебе поступить в университет без проблем. Ты знаешь два иностранных языка, окончила художественную школу, в которой, между прочим, все материалы тоже недёшево стоят. Но ты почему-то припоминаешь другое. Как мы тебя редко хвалили за домашнюю работу. Но, милая, это была твоя обязанность — мыть посуду и вытирать пыль. Я готовила еду, папа ходил по магазинам, выносил мусор и пылесосил, нас никто не хвалил. Мы редко говорили тебе, что ты красивая; редко — это, по-твоему, не каждый день, наверное. Я ударила тебя, да, однажды, когда ты называла свою бабушку — мою маму — старой и тупой мразматичкой, потому что она забыла попросить тебя купить лекарство, и тебе пришлось второй раз идти в аптеку, а не пойти гулять с друзьями. Мы заставляли тебя учиться. А кто из родителей не делает этого? И кто из детей добровольно сидит и учит формулы по физике вместо того, чтобы отдыхать? Мы не учитывали твоё мнение. А что, надо спрашивать восьмилетнего ребёнка, хочет ли он поехать на дачу, куда едет вся семья? Или надо спрашивать разрешения у подростка, чтобы завести ещё одного ребёнка? Или, может, советоваться с ним о том, какую машину купить? Ты была недовольна, что мы купили маленькую машину, зато новую, ведь ты мечтала о внедорожнике, как у одноклассников, хотя с нашим бюджетом мы могли купить его разве что выпущенным лет 30 назад. Почему в своей неуверенности, неумении выбирать друзей и работу ты обвиняешь нас? Почему ты выкопала что-то плохое, надумала себе что-то плохое, что было в прошлом, и живёшь этим? Ты взрослая женщина, строй свою жизнь, не выискивая несуществующие обиды родителей".
Всё это мы сказали дочери, но она всё равно считает, что у нее было детство, полное травм.
* * *
Сегодня очередная история от моего напарника Вована, и если достопочтенной публике будет угодно всё это читать, то начнёмсс...
Произошло всё это с двумя лучшими друзьями Вована в России.
Собрались они как-то на рыбалку, у первого, Сани — проблем не возникло, а вот второго, Серёгу, родители никак не хотели отпускать — уж очень он им был нужен в тот день. Короче, Саня приложил усилия и уговорил маму друга отпустить сына с ним. Ну, а какая рыбалка без водки?! Выпили они, порыбачили немного, опять выпили и стали куражиться. Не знаю точно, как и откуда, но Серёга прыгнул в воду и порезал ноги. Отправил его друг в больницу, протрезвел малость и пришел к выводу, что надо сообщить обо всём родителям Сергея.
Собрал удочки, вещи, какие остались, а среди них — и окровавленные кеды, в которых Серёга прыгал в воду. По дороге для храбрости принял ещё (всё-таки, как ни крути, он вытащил друга и косвенно был виновен перед родителями за произошедшее) и позвонил в дверь...
Открыла дверь мать, Саня икнул, шмыгнул носом, и, протягивая матери удочки и окровавленные кеды друга, выдал: "Этаа.. ,вот, от Серёги осталось, а его привезут позже..."
Долго он потом носа не показывал у друга.
* * *
Надо было зайти в аптеку, высокие ступеньки, поднять коляску не могла, малыш спал, решила быстро сбегать, поглядывая в окно. Выхожу из аптеки, а моего малыша на руках какой-то бомж держит. Я в панику, давай орать, выдергивать малыша, бомж испугался, давай бежать, а его мужики поймали, ментов вызвали. Приехали в участок, пишу на него заявление, а он плачет, говорит, что не делал ничего. Милиция решила разобраться, поехала за записями с камер наблюдения. Оказалось, что моего малыша какая-то цыганка унести хотела, а этот бомж отогнал ее, ребенка отобрал и утешал его как раз тогда, когда я вышла. Настолько стыдно мне не было еще никогда, мало того, что чувствовала себя кошмарной матерью, так еще и человеком гнилым, что не поверила ему сразу. Забрала домой, отмыла, накормила, помогаю вернуться к жизни. Это самое малое, что я могу сделать для него за спасение жизни моего малыша.
Душевные истории ещё..
