женится и обзаведется наследниками.

Малышка Лилибет — так она сама выговаривала свое имя, и так ее всю жизнь потом звали близкие, в том числе муж, — была первой и любимой внучкой короля Георга V (двоюродного брата нашего Николая II. Таким образом Елизавета приходилась последнему русскому царю двоюродной внучкой). Малышка сумела растопить весьма суровое сердце Георга (к своим сыновьям король отцовской любви не проявлял, а порой бывал и по-настоящему жесток — считается, что именно это стало причиной знаменитого заикания Георга VI). Как-то архиепископ Кентерберийский застал старого короля на ковре стоящим на четвереньках, а малютка Лилибет держала деда за бороду, словно лошадь за поводья.

Ей было 10 лет, когда на престоле началась чехарда: дед умер, дядя царствовал всего 10 месяцев и променял корону на возможность жениться на разведенной американке Уоллис Симпсон. После его отречения корона досталась отцу Елизаветы, взявшему имя Георга VI. Изначально предполагалось, что ему, не имевшему сыновей, будет наследовать младший брат Генри, но тот предпочитал до конца жизни вести вольную жизнь герцога Глостерского и заранее отказался от своих прав в пользу Елизаветы.

Когда разразилась Вторая мировая, 13-летняя Елизавета по радио зачитывала обращение к детям, пострадавшим от бомбардировок. А в 18 лет освоила профессию механика-водителя санитарного автомобиля и крутила баранку на пользу общества до окончания войны. Вообще, это время оказалось для нее судьбоносным — ведь именно тогда начался ее единственный за всю жизнь любовный роман.

Это началось в Дартмуте. Накануне войны Елизавета вместе с родителями и младшей сестрой Маргарет посетили Королевское военно-морское училище, но там, как оказалось, свирепствовала ветрянка. Единственным курсантом, которого принцессам удалось повидать, был их дальний родственник, 18-летний греческий принц Филип. Он немного поиграл с "сестрицами" в крокет — и вернулся в казарму. Но нескольких часов хватило, чтобы Елизавета полюбила его — серьезно, глубоко и упорно.

Принц был внуком греческого и правнуком датского королей, а также праправнуком русского императора Николая I. (Кстати, когда понадобилось идентифицировать останки расстрелянных Романовых — генетическую пробу брали именно у принца Филипа.) При этом он родился на кухонном столе в лачуге на острове Корфу — семья скрывалась там после греческой революции, заочно приговорившей отца новорожденного — принца Андрея — к смертной казни. 18-месячного Филипа вывезли из Греции на грузовом корабле в ящике из-под апельсинов. Какое-то время семья скиталась по европейским королевским дворам, готовым их приютить, пока родители не развелись. В результате мать Филипа попала в нервную клинику, откуда уже никогда не вернулась, а отец перебрался в Монте-Карло и сделался профессиональным игроком. Вот тогда родственники пристроили горемычного принца в английское военно-морское училище. Словом, кровь в его жилах текла самая что ни на есть королевская, но женихом он тем не менее был сомнительным. Родители Елизаветы были не в восторге от ее выбора, но девушка проявила упорство. Шесть лет она писала Филипу письма, ведь, как только началась война, он пошел служить на эсминец. А когда 25-летний красавец, грудь в орденах, вернулся в Англию, наследница британского престола поспешила с ним обручиться. Говорят, предложение сделала именно она. Свадьба состоялась 20 ноября 1947 года в Вестминстерском аббатстве. Время было послевоенное, и, чтобы купить ткань для свадебного платья, принцессе пришлось продать свои продовольственные карточки. На свадебный торт пошел подарок из Австралии — ящик продуктов. Зато торт получился именно таким, какой и полагается на королевской свадьбе — трехметровым, роскошным, его не резали — рубили саблей. Впрочем, молодожены и гости получили только по небольшому куску — основную часть разослали по госпиталям и школам.

В феврале 1952 года молодые супруги отдыхали в Кении. Их "Tree Tops" отель располагался на ветвях гигантского фикуса. Один из гостей отеля 6 февраля записал в книге регистрации: "Впервые в мировой истории принцесса поднялась на дерево, а спустилась с него королевой". Той ночью умер Георг VI. Коронация Елизаветы состоялась только через год и пять месяцев, но днем ее восшествия на престол считается именно 6 февраля 1952 года. Ее муж, как и было договорено заранее, коронован не был. И первым поклялся ей на верность: "Я, Филип, герцог Эдинбургский, становлюсь вашим пожизненным вассалом, опорой и нижайшим почитателем. И да поможет мне Бог". А ведь как они оба опасались этого момента! Филипу, с его независимым характером, предстояло уйти в тень венценосного сияния супруги. Он даже не мог продолжать службу на флоте, потому что должен был присутствовать на официальных церемониях. Зато в маленьком тихоокеанском государстве Вануату Филипа считают богом — то есть воплощением древнего духа гор, который отправился далеко за море и женился на могущественной королеве. Имеется и храм, посвященный герцогу Эдинбургскому, и икона, в качестве которой используется его фотография.

Иной раз Филип позволял себе разного рода "взбрыки". Его солдатские, неполиткорректные шуточки не раз вгоняли супругу в краску. То в Папуа — Новой Гвинее он поинтересуется у прохожего: "Любезнейший, а как это вас до сих пор тут не съели? " — то в Китае скажет туристу: "Смотрите, не застревайте тут надолго, а то ваши глаза сузятся". Пожалуй, больше всего принц Филип отличился в Парагвае, где приветствовал кровавого диктатора генерала Стресснера словами: "Как приятно оказаться в стране, которая не управляется народом! "

Пока Филип был молод, он доставлял своей венценосной супруге тревоги и иного рода: поговаривали о его внебрачных детях и о связи с двоюродной сестрой королевы. Впрочем, если что и было, Елизавета сделала все, чтобы замять скандал. Она как могла компенсировала мужу его второстепенную общественную роль — во всем, что касается личной жизни, Филипу предоставлялось абсолютное и непререкаемое первенство, иной раз принимающее формы настоящей тирании. Однажды герцог Маунтбаттен стал свидетелем странной сцены. Они втроем ехали в машине, управлял Филип: резко, не тормозя на поворотах, сильно превышая разрешенную скорость. Елизавета молчала, но было видно, что ей страшно — на каждом рискованном вираже королева учащенно дышала. В конце концов муж резко остановил авто и закричал: "Или перестань пыхтеть, или выметайся отсюда! "Елизавета, к изумлению герцога Маунтбаттена, опять смолчала и всю дальнейшую дорогу старалась вести себя как можно тише. Подобные истории нет-нет да и просачивались наружу. Впрочем, королева до последнего дня его жизни смотрела на мужа с обожанием и на всякий вопрос, не связанный с ее работой, отвечала: "Спросите у его королевского высочества, он лучше знает". Вопросы о том, как воспитывать четверых детей — Чарльза, Анну, Эндрю и Эдуарда, — тоже всегда решал отец.

И это многое определило…

партийных деятелей, — сидел за столом, погружённый в работу. Одет он был в рубашку и брюки с подтяжками. Не новыми, блестящими, а теми самыми, бывалыми, с растянутыми резинками, видевшими, кажется, ещё рождение "Дяди Стёпы".

В комнату вошла соседка — женщина, чей взгляд не мог скользнуть мимо столь прозаической детали гардероба великого литератора.

— Сергей Владимирович, простите… — начала она, смущённо кашлянув.

— Вы же известный человек, гонорары получаете… Неужели не купите себе новые подтяжки?

Михалков не обернулся. Его рука продолжала выводить строки, но голос прозвучал чётко и ясно, будто он декламировал со сцены: —Милая моя, откуда средства? Все мои гонорары уходят на аборты для подруг моих сыновей!

Воздух в комнате застыл. Соседка онемела — её воспитание, советская мораль и просто человеческое участие смешались в одном немом вздохе. Казалось, даже часы на стене перестали тикать, чтобы не нарушить красоту этого момента.

А поэт? Он продолжил работать. Возможно, именно в тот день рождались строки, которые потом печатали в "Правде". Или просто дописывал письмо. Но ясно одно: даже в быту Михалков оставался мастером слова — точного, острого и безжалостно правдивого.

Эта история — не просто анекдот. Это напоминание о том, что гении часто носят потрёпанные подтяжки, а их гонорары порой уходят не на новые костюмы, а на оплату ошибок молодости — своей или чужой. И что иногда одна фраза может сказать о времени и нравах больше, чем целое расследование.

Так что в следующий раз, увидев потрёпанную вещь на человеке искусства, помните: возможно, за ней скрывается не бедность, а новая глава чьей-то бурной жизни. Или просто гениальный ответ, чтобы отвязаться от назойливых советчиков.