кавказского вида. Примечание: российские войска из Северной Осетии на тот момент еще не вывели.

Полковник с водителем заезжают на служебной машине на вышеупомянутый рынок. Арбуза им захотелось купить или еще какой картошки, неизвестно. Надо сказать, полковник из машины не выходил, покупал все водитель в гражданской одежде. Короче, закупились и поехали дальше по своим военным делам. Но вот незадача, случайно на выезде зацепили своим транспортным средством лоток торговца, сына гор. Ничего не рассыпали даже, слегка ориентацию лотка откорректировали. Ну пустяк, короче, разверни лоток и дальше работай. Но горячая кавказская кровь (или может не кровь) ударила в мозг нашего бравого джигита. Силой вытаскивая студента-очкарика из машины и не замечая о@#$вающего от всего происходящего полковника, джигит делает спешные расчеты суммы задолженности, так неожиданно возникшей у водителя-ротозея. Подтянувшиеся кунаки настаивали на немедленном погашении задолженности наличными средствами на месте в наикратчайшие сроки, а также дополнительно компенсировать той же наличкой поруганную честь своего брата:

— Будэм гибдд визыват или сами разберомса, да? Наэхат на мена решил, да? Ми тиби уважаем а ти на нас пилиюош, да? Ти кито такой тогда, пасматры на себя, да? Зачем обидел мой народ, да? Денги на машину хватило на совэст не хватыло, да?

И вот наступает многозначительный гоголевский финал этого безобразия. Из машины с заднего сиденья медленно, не спеша, выбирается полковник. Взглядом стрелка-снайпера обводит джигитов, задает только один вопрос:

— Грузины?

— Ми не знаэм гиде гирузия, ми другу памоч пришлы тваю машину починить, да?

Результат операции: лоток силами горцев сдвинут на 0.5 метра, расширяя проезд до безопасной ширины и зкреплен на месте штырями, чтобы случайно не сдвинулся. Никогда.

гаец со спидганом, радостный такой, фафа-ляля, 102 км, штраф скоко-то рэ. И давай, говорит, документы. Ну на, говорю. Только и ты свои покажи. Он такой слегка офигевший: а тебе какие? А на радар, говорю. Если кто не в теме: радар должен не реже одного раза в год проходить поверку в органах стандартизации и метрологии, о чем выдается свидетельство о поверке (метрологический сертификат). О чем я и поведал гайцу. Он аж скривился: грамотный говорит, да? А вот и есть у меня сертификат, говорит! И торжественно достает из дипломата КСЕРОКОПИЮ того самого сертификата. Ага, говорю, а вот если бы я тебе ксерокопию прав или техпаспорта показал, чтобы ты со мной сделал? Короче, еще немного попрепирались и гайцу пришлось меня отпустить.

Сегодня ехал в аэропорт — ситуация один-в-один. И тот же гаец. Мы даже узнали друг друга. Ну, все, говорит, сегодня не отвертишься. Вот он, сертификат, ОРИГИНАЛ! Что ж, говорю, сегодня твой праздник. Только давай я твой оригинал всеж-таки почитаю, номера там сверю, и все такое. Выдрючиваюсь, короче. И не зря, как оказалось. Слышь, друг, говорю, он у тебя по 21 сентября действителен. А сегодня уже 23! Вы бы видели его глаза...

а я потом с практики на пять дней раньше уеду.

Кто же от портвейна, то есть, от такого праздника откажется? Я ж говорю: везет. Мы пили Лешкин портвейн, а поезд вез нас на практику и Тамбовское объединение "Пигмент".

И ведь свез нас тот поезд в Тамбов к нашим тамбовским товарищам, согласно купленным билетам. Товарищи тамбовские заводчане поселили нас в старом пионерском лагере. Пионеров оттуда выселили и нас вселили.

Отличный пионерский лагерь: на берегу Цны, ее стариц-озер, лес, парк, все дела. Все дела, правда, метрах в двухстах от жилого корпуса, но кого это волнует в юности. Это даже пионеров уже не волновало. Потому что их выселили. Озера заболотились, окрест них появились комары, ужи и гадюки.

Пионеров заводчанам стало жалко и их выселили. А нас вселили. Пионерам повезло.

А у нас Лешке повезло: он ужика поймал. Уж на крыльце корпуса в мусорный бак пожрать заполз, а Лешке повезло. Нормальный такой, полуметровый ужик. Единственно, противником фотографии оказался. Иначе как объяснить, что он Лешку за палец тяпнул, когда мы их фотографировали. Уже ужу повезло: Лешка рукой тряхнул и, рожденный ползать ужик, взмыв в воздух, улетел в ближайшие кусты, назло Алексею Максимовичу, в смысле, Горькому (у нашего Лешки совсем другая фамилия).

С фамилией Лешке, кстати, тоже повезло. И с отчеством. Они у него почти одинаковые. С милицией только трудно. Лешка когда мильтонам представляется, они ему ни фига не верят без паспорта. Это как Иваниванычем Ивановым назваться, ну, или Сансанычем Александровым.

Отвлекся малость. Так вот, ужик в кусты улетел, а Лешкина рука — в другую сторону: в дверь. А там -стекло. А стекло -вещь хрупкая. В общем, разбил и порезался. Сильно. Но все равно повезло: наши девчонки не зря два года юбки протирали на гражданской обороне, в то время, когда мы штаны на военной кафедре просиживали. Кровь остановили, перевязали, укол засандалили от столбняка в нужное место.

Следующим утром мы — на работу, а Лешка с Сашкой — в травмпункт швы накладывать. Лето, тепло, солнышко светит, два студента после травмпункта пиво пьют на лавочке. По кружке. Потому, что по две у них бы денег не хватило. Но Лешка везучий. Лешка крови много потерял. Ему с одной кружки так хорошо, что даже менты к лавочке подошли.

Поинтересоваться, как зовут и зачем ему так хорошо. Лешкино "Сансаныч Александров" их почему-то обидело.

Но Лешке опять повезло. Его из вытрезвителя быстро выпустили. А че там: когда крови мало, пьянеешь быстро, а трезвеешь вообще моментом. Правда, в вытрезвителе Лешка простудиться успел. И отит еще хронический проснулся.

Но, что хорошо, так это, пока отит вылечили, и рука зажила почти. Надо было на работу выходить.

Мы все футеровщиками работали. Футеровщики — это такие люди замечательные. Они оборудование от коррозии защищают разными материалами.

Лешке опять повезло: у него отит в выходной кончился, а в выходной можно девчонок на плоту покатать по озеру. Он и катал. Пока в середине озера плот на мель не сел. И опять Лешке повезло. В том самом месте, куда он спрыгнул, ржавое ведро на дне было. Опять порезался. И на работу не надо ходить.

Нога зажила, когда до Лешкиного отъезда оставалось пара дней. Женской половиной группы, воспринявшей Лешкины приключения, как желание судьбы оградить его от женитьбы, был инспирирован тотальный контроль за Лешкиным везением. Ему не давали делать ничего. Ему наливали холодный чай в блюдце и дули на молоко, чтоб не обжёгся. За ним следили в умывальнике, а когда Лешка заходил в туалет, рядом с дверью обязательно кто-то шлялся. На всякий случай.

Но на работу он все-таки попал. Работать ему, естественно, не дали. На него напялили каску и усадили несколько в стороне от этажерки с итальянским оборудованием, под которой мы застилали пол полиизобутиленом. Лешке было скучно. Бездельничать он не привык и с тоской смотрел на работающих друзей. Наступил конец рабочего дня, народ начал собираться вокруг Лешки.

Он расслабился и снял каску.

Точно в это время.

Метров за пятьдесят от места пренебрежения ТБ.

Сашке попался хромированный итальянский болт М20.

Красивый и блестящий. Не чета нашим. На головке болта даже стрелочки были: оупен-клоуз (или как-то так). Умеют же делать, суки, — позавидовал итальянцам Сашка и зафинделил болт куда подальше. Точнее, хотел зафинделить. Лешка же каску снял? Снял. Когда он ее снимал, болт по трубопроводам звякал туда-сюда. А как только Лешка каску окончательно снял, болт ему точно в лоб звякнул. Это я рассказываю долго. Болты быстрее летают.

Но повезло. Кроме синяка, никаких повреждений, а жениться и с синяком на лбу можно.

На следующий день мы посадили Лешку на поезд в Москву. Девчонки плакали.

А мальчишки просили соседей по купе проследить и не давать в руки ножик.

На всякий случай.

Кончилось все замечательно. Алексей женат уже 27 лет и за эти 27 лет ни разу даже не порезался. Так ему везет в жизни. Тьфу-тьфу-тьфу и три по дереву.