Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным, с этим глупо спорить, а делать фетиш из бедности лицемерно, особенно, если не из своей, а из чужой, что тоже иногда случается. При всей очевидности этих соображений скажу смешное: если бы двадцать лет назад у нас с Димасом было столько же денег, сколько сейчас, с нами бы не произошло и десятой доли приключений, которые мы с таким смаком и удовольствием сегодня вспоминаем. Ну что интересного может случиться у человека, который сел в самолет в Штутгарте и прилетел в Бильбао с пересадкой в Париже? Ну, если по-настоящему, если с огоньком, без высасывания грандиозных историй из ничтожных событий? Да ничего. Но в начале нашей совместной гастрольной карьеры, отчасти от безденежья, а отчасти и от идиотизма, наши путешествия были красочными, сложносочиненными, многоэтапными, часто абсурдными, но мы были молодыми и храбрыми и нервы свои не считали — их было сколько угодно, бери не хочу.

В общем, в последний раз в Бильбао мы выступали ужасно давно, и в целях экономии прилетели тогда сначала в Мадрид, там взяли в аренду фургон и безо всяких навигаторов — кто тогда слыхал о навигаторах? — поперлись на нем к баскам в начале декабря. И по дороге туда все было более-менее буднично, не считая пустяков: из семи наших ящиков сначала прилетело только шесть, седьмой же зачем-то смотался в Копенгаген и появился позже, поэтому на финальный номер нашего первого спектакля в Бильбао по причине отсутствия сапог я пошла босиком, намазав ногти ярко-красным лаком, что в сочетании с цыганской юбкой, голым животом, черным париком и платком с монистами было, разумеется, воспринято зрителями как тонкая авторская задумка.

А вот на обратном пути было уже весело.

Откатав почти до конца свое турне, мы планировали отработать последний спектакль, переночевать в Бильбао и рано утром двинуть на нашем фургоне назад в Мадрид. Самолет был днем. И вот накануне вечером, за час до начала шоу, сидим мы в баре, пьем кофе и смотрим новости, а в новостях что-то странное происходит: по всем каналам испанские репортеры пучат глаза, в состоянии ажитации размахивают руками, а за спиной у них снег, снег и снег. Это нам вообще не понравилось. Поглядели мы на темную улицу, дождик мелкий там идет, вроде, всё тихо. Но взбудораженные репортерские физиономии не выходили из головы, и мы решили в отеле не ночевать, а выехать в Мадрид в ночь, сразу после спектакля. От греха.

Демонтаж, предчувствуя неладное, мы сделали рекордно быстро. Когда вышли на улицу, увидели, что декорации поменялись, снег валил уже вовсю, но мы поднажали и около часа бодро двигались по пустому ночному автобану. Снег, надо заметить, тоже поднажал, видимость стремительно падала, дворники метались, фургон рычал, ветер гнал навстречу крутящиеся белые массы, я помалкивала, частью со страху, частью, чтобы не отвлекать Диму, а потом начались какие-то странные знаки, полосатые барьеры, желтые сигнальные огни, фуры сбились на обочину, и нас затормозила Guardia Civil. Заторможенных оказалась целая очередь, и полицейский в дождевике бегал от машины к машине, жестикулировал, и в целом ясно было, что дело-то труба. "Кадена, ребята, кадена есть у вас? " — прокричал он мне в окно, подойдя с пассажирской стороны. Я такого слова не знала, полицейский чертыхнулся, кому охота ночью под снегом и ветром объясняться со всякими дураками на пальцах, но тут он увидел Диму, безошибочно опознал в нем испанца и сказал мне довольно резко, мол, слушай, не лезь и не делай мне нервы, я сейчас твоему парню все объясню, и баста. Стой, говорю, у тебя ничего не выйдет, не всяк тот испанец, кто красив, чернобров и чернокудр, давай, мне объясняй, какая такая кадена тебе нужна. "Да это цепи, Лиза", — сказал Дима. Полицейский посмотрел на меня, постучал пальцем по лбу, и мы развернулись и поехали искать работающую заправку, чтобы купить цепи на колеса. И, слава Богу, не нашли. Вернувшись через час на то же место не солоно хлебамши, мы выяснили, что гармония мира резко пошла на спад, дорогу закрыли до шести утра, и теперь хоть с цепями, хоть с гусеницами, но никого на автостраду не пускают.

А у нас же самолет! Два билета и семь оплаченных заранее мест багажа! Нам природные катаклизмы до фонаря, а ну расступись, мы едем в аэропорт.

И вот скажу я вам, ребята, что мне до сих пор жутко вспоминать, чтО мы с Димой решили делать. Мы достали из бардачка карту Испании и стали, подсвечивая фонариком, прокладывать себе альтернативный маршрут. Не по автостраде, а через перевал, маленькими горными дорогами, в обход полицейских кордонов. Ночью, без цепей, в адский снегопад, когда сразу в нескольких регионах объявлена чрезвычайная ситуация и перекрыты все трассы, ведущие с Севера вглубь полуострова.

Первым очнулся, естественно, Дима, он же в нашем маленьком коллективе отвечает за мозг. "Дорога есть, — сказал он, — но вряд ли нас успеют отрыть живыми". И мы остались ждать.

В шесть утра Guardia Civil начала нас инструктировать, каждого водителя по-отдельности. Двигайтесь очень медленно, не снимайте машину с передачи, не тормозите, не паникуйте. Если почувствуете, что не справляетесь, высуньте руку из окна, вам придут на помощь.

Потом мы много часов медленно-медленно ползли по узкой кое-как расчищенной колее. Каждые пятьдесят метров на дороге дежурили полицейские или военные, они бежали к тем, кто начинал скользить назад. На рассвете стали видны деревни, мимо которых шла трасса. Дома были заметены до середины окон. Дорог в деревнях не было вообще, до их расчистки было, как до Луны. Машины превратились в маленькие холмики. Я представила себе, что же творится там, наверху, в горах, и спросила: "Дима, а нас бы спасли? " "Спасли бы, — утешил Дима, — но в дурку бы отправили…"

В прошлые годы мы исколесили Испанию вдоль и поперек, но потом лавиной пошла Азия, и мы как-то отвыкли, подзабыли, где живет наша лучшая публика, наша радость, наша любовь. Публика, которая непрерывно смеется, которая подпевает всем испанским песням в нашем шоу, которая выражает свои чувства бурно и буйно, которая вскакивает с места, кричит Ol? , а потом хлопает нам стоя, и мы ходим и ходим на поклон, и от бешеных выплесков дофамина подкашиваются ноги и кружится голова — вот он, подлинный вампиризм, волшебный напиток, элексир вечной жизни.

Начала с денег — ими и закончу. Самое безумное, что нам за это еще и платят.

Есть у меня подруга с ограниченными возможностями. У неё нет ноги, стоит протез. Как-то вечером ехала она в автобусе уставшая, нога ноет. Подходит бабулька, требует уступить ей место. Подруга вежливо отвечает, что не могу, устала, попросите другого человека. Бабулька начинает громко сетовать на молодёжь. Подруга встаёт, бабулька садится. Подружка отстегнула протез, протянула его бабульке: "Подержите, пожалуйста". Бабушку как ветром сдуло. Ибо нечего.

1 ноября в аэропорту Шопена в Варшаве совершил посадку самолёт Boing 767 рейса из США. Экипаж обнаружил что приборы показывают, что не сработала система выпуска шасси. Когда об этом сообщили диспетчерам, были подняты два военных истребителя, которые приблизились к пассажирскому лайнеру и подтвердили, что колёса не выпущены.

Учитывая конструкцию этого самолёта?? было принято решение сажать на брюхо на главной полосе аэродрома.

Вопреки ожиданиям многих, возгорания при посадке не произошло. На этой модели боинга двигатели расположены настолько низко, что самолёт нёсся по бетону не на брюхе фюзеляжа, а нa корпусах двигателей.

Ну а о мастерстве экипажа... слово пассажирам

Как-то всей семьей ездили на дачу. Поработали на славу, собрались уезжать. Решили на автобусе поехать, хотя не ездили на нем уже лет 5. Стоим на остановке, народ прибывает и прибывает. Ну как народ, бабушки да дедушки. Подъезжает автобус, открываются двери... Толпа сумасшедших пенсионеров буквально отпихивает нас в сторону, дедушка с граблями резко разворачивается и чуть не сносит мне голову, к счастью, успел увернуться! Кондукторша визжит как сумасшедшая: "СТОООЙТЕЕЕ! "Пенсионеры прибывают, какая-то бабушка спотыкается и падает пятой точкой прямо в моё ведро со сливой. Сливе конец, бабушка охает. В итоге толпа занесла-таки нас в автобус. Вокруг дикие взгляды дачников, кондукторша продолжает орать. .. В общем, кое-как добрались, удивляюсь, что живыми

В наши дни во многих странах видна беспрецендентная толерантность (не люблю это слово, русское "терпимость" гораздо выразительнее) к людям нетрадиционной ceксуальной ориентации, которые открыто демонстрируют свою исключительность, прежде всего на дороге следующим образом:

— Невключением "поворотника" перед манёвром,

— Разворотом через двойную сплошную линию, потому что "мне надо! ",

— Парковкой на тротуаре или под знаком "Остановка запрещена",

— Проездом на красный свет с телефоном у уха "пока никого нет",

— Обгон по обочине,

— И т. д. , и т. д. , и т. д.

Возникает вопрос: а почему полиция смотрит на это хладнокровно?

Ответ тут же напрашивается: наверное, полицейские — члены одного с ними гей-клуба, свои своих не трогают.