Недавно сидели с женой, разговаривали. Ну как — разговаривали? Она вышивает, я вещаю в режиме репродуктора. Дома быта, говорю, исчезли, позакрывались нафиг все. Даже сапожники уже практически вымерли — у нас в торговом центе раньше двое сидело, сейчас уже ни одного не осталось.

Люди практически совсем уже перестали вещи чинить. Нет, я не то, чтобы ворчу, я все понимаю. Что мир меняется, что вещи стали дешевыми и одноразовыми — что и обессмыслило процесс починки. Часто дешевле новую купить, чем старую починить. И это я еще молчу про пакостничество производителей, всячески препятствующих невыгодному для них ремонту. Там, где раньше сажали деталь на болты, сейчас крепят намертво, исключая возможность замены. А нефиг ремонтировать, в убыток меня вводить. Бери новую, жадина.

Но я вообще не про вещи, а про изгибы женской логики. Известно же, что из всего произошедшего женщина сделает диаметрально неожиданный вывод, который мужчине в голову не придет примерно никогда. Я, в общем-то, после 35 лет счастливого брака к этому уже практически привык. Но все равно каждый раз вздрагиваю от этих зигзагов логики.

Вот и в этот раз: ворчал я, значится, бухтел, занимаясь анализом современности... А жена о чем-то своем задумалась и вдруг говорит: "Вот поэтому молодые и разводятся чуть не поголовно через полгода".

Я аж опешил. "Чего?! " — говорю.

— Того! — парировала она.

— Как только ругаться при притирке друг к другу начинают (а это неизбежный этап любого брака) — так сразу в ЗАГС и бегут, заявление подавать. У них просто мышление по-другому сформировалось. Там, где у нашего поколения срабатывал алгоритм: "Исправить, починить, отремонтировать", у них сразу включается безапелляционное — "Заменить!".

Женщины мыслят, конечно, парадоксально, но иногда чертовски точно.

Выводила сегодня утром собаку Хэви, и зашли с ним в "Бристоль" за водой. Другого магазина у нас поблизости нет.

Передо мной стоит девушка. Красивая, как положено: худая, с губами и в стразах. Покупает бутылку вина. И вдруг говорит продавцу:

— Собрание.

Продавец направляется к ящику с сигаретами, спрашивает:

— Какое?

Алексей жил в стареньком доме, с покосившейся верандой и вишневым садом, в пяти километрах от железнодорожной станции. Расстояние, с одной стороны, не критичное – можно и пешком, но с другой – достаточное, чтобы гул поездов не досаждал.

С Алёной они познакомились случайно – в библиотеке, где оба искали редкое издание по истории местного

Утро. Выхожу на кухню — на столе одинокий персик лежит. Большой, красивый, но примерно на четверть аккуратно обрезанный. Уже интересно.

Возвращаюсь в спальню, спрашиваю у любимой — "Что за натюрморт? "

"А — это надо выкинуть. Я его вчера откусила, а он противный, какой-то, горький, вообще гадость. .. "

"А что не выкинула? "- спрашиваю.

"Думала ты съешь... "

Подруга, которой, на минуточку, уже 26 лет, позвонила в панике — муж пришёл с гулянки в дюбель пьяный, а у него с утра важная встреча, и что делать?

Я говорю:

— Ну веди к белому другу, напои слабым раствором марганцовки и суй два пальца, надо чиститься.

Что я ещё скажу, мерзко, но надо, если сам никак, надо стимулировать, чтоб выходило.

Она потом перезванивает, рыдает, мол, я не могу, это так ужасно, так противоестественно, я его напоила раствором, но два пальца ну не могу совать.

Я:

— Ужасно, ну а что ты хотела?

Она:

— Но у меня ж ещё ногти длинные, вдруг я ему что поврежу.

Отбой.

Потом опять перезванивает. Рыдания усиленные. Истерически орет:

— Я не могу, не могу, у меня не получается!

Я уже сама психанула и ору:

— Ну я что? Должна приехать и сунуть твоему мужу пальцы в рот?

Она замолкает. И потом жалобно так спрашивает:

— В... рот?!

В общем, я плохой друг, ужасный, потому что истерика случилась уже у меня.

Стальное перо