Не поймите меня неправильно, я достаточно долго живу в Азии, чтобы понимать всю условность и эфемерность правил дорожного движения, декоративность разметки и то, что красный свет бывает разных оттенков: рекомендательный красный и "не, ну в натуре красный".
Обычно в этой части света принято два способа перехода. Или нужно дождаться просвета в движении и незамедлительно броситься наперерез потоку, стараясь переплыть эту железную реку в самом узком месте, или же наоборот, нужно всячески обозначить свое место в мире и на дороге, вытянуть правую руку вперед и немного в сторону, показывая участникам движения, мол, я — иду, ты — стоишь.
Во Вьетнаме не работает ни то, ни другое. Поток не имеет просветов и не останавливается никогда. Тут принято объезжать пешеходов как очередную помеху на дороге, пересекающим же движение предлагается в самом прямом смысле этого выражения довериться потоку.
То есть ты видишь загруженную магистраль, по которой несутся машины, автобусы и несметное количество байков. Ты не ждешь просвета, ты не надеешься на светофор: он ничего не меняет в твоей картине мира. Ты просто спокойно начинаешь движение, прямо в гущу транспортного хаоса. И хаос расступается.
Видели как капля моющего средства попадает на жировую пленку на поверхности воды? Вот так же себя ведут все участники движения. Они плавно, но стремительно меняют траекторию движения и огибают тебя по дуге, существующей только на это мгновение.
Подуй на каплю фэри, чтобы она начала движение к бортику кастрюли: пятно, свободное от жира, будет двигаться за ней, создавая идеальную мобильную окружность.
Вот так всё и происходит. Но при одном условии. Если ты, дурак, никуда не дергаешься. Если ты можешь продолжать свое неспешное и полное достоинства путешествие даже перед лицом смерти в виде несущегося прямо на тебя байка — всё хорошо. Но стоит тебе хоть на секунду дрогнуть сердцем, хоть на мгновение смалодушничать и рефлекторно отпрыгнуть, и ты тут же окажешься под колесами того самого байка. Потому что отпрыгиваешь ты всегда именно туда, где он собрался тебя объезжать.
В этом столько мудрости и такая глубокая метафора, что я каждый раз, когда перехожу дорогу, немедленно просветляюсь как тот юный Сяо.
* * *
В относительно сытое уже время два голодных студента в общежитии решили поесть. Покрошили в большую, новую сковородку остатки макарон, картошки, курицы, колбасы и прочей еды, залили мелкое крошево сверху яйцами, поджарили до готовности и, упиваясь ароматом, потащили все в комнату.
По дороге у новой сковородки открутилась ручка. И содержимое
этой большой сковородки рухнуло и малость размазалось по полу — на весь коридор в ширину, немного в длину и на стены попало.
— Да, — оглядел содеянное один, — собрать не получится. Никак, — он сглотнул набежавшую слюну, — но убираться придется.
— Не буду убирать, — сказал другой, ты ручку прикручивал, ты и убирай.
— Так ты же нес, тебе и мыть...
Они еще поспорили, помолчали и пошли к кастелянше, Марьванне.
— Марьванна, отпустите пожалуйста с нами Рому на полчасика.
— Ни за что! В прошлый раз разрешила на полчасика, так вы мерзавцы два часа его по морозу таскали, девок на аллее уговаривали. Кто ж из девок против такого красавца устоит-то? Натащили полну комнату, а Рому даже проводить забыли, сам бедолага пришел.
Ну, Марьванна, да мы вообще из общаги выходить не будем, нам здесь Рома нужен, для серьезного дела.
Уговорили. Через три минуты Марьванна выглянула в коридор и увидела Рому и двух мерзавцев. Рома жрал. А мерзавцы смотрели на становившийся чистым пол.
— Уши держите ему, уши, — закричала кастелянша, — перепачкается весь.
Мерзавцы взяли по уху каждый, уши были в макаронах, курице и яйцах, а спаниель, Рома, не обратил на них никакого внимания, продолжая поглощение пищи.
— Марьванна, может уши опустить все-таки? С ушами у него пол чище получается...
Убью гадов, — буркнула кастелянша, — делайте что хотите, но чтоб вернули чистым и вовремя. А то в следующий раз девок без Ромы клеить будете.
— Главное, чтоб он ушами трясти не начал, — резюмировал мерзавец, — а то всем мало не покажется.
* * *
Ранней весной случилась у меня одна история. Занималась делами по хозяйству, ну вымыла полы, открыла окно в позицию проветривание и последний штрих — вывесить бельё на балкон. С тазиком в одной футболочке быстро выскакиваю на балкон, моё 2-летнее дитя решило тоже выйти на балкон, помочь. И быстро повернув ручку закрыло меня на балконе. Я услышав вопли поняла: ловушка готова. Ребенок орал пусти меня тоже. Я пыталась обьяснить, ну поверни ручку, ну пожайлуста. Но ручку поворачивал в другую сторону и вообще, поглядев на меня, напугался и спокойно сел смотреть мультики. К дверям не подходил как я не просила, мне было холодно, телефона нет, да и ключ от входной двери был в замке от входных дверей. Прийди муж домой, двери не открыть. На плите суп, и 2-летка без присмотра. Мама посиневшая на балконе может только руками махать. Так, стоп, без паники, окно-то приоткрыто, может дотянусь до двери. Балконная дверь рядом с окном. Но длины руки не хватает. Ребенок смирно наблюдает как мама машет рукой, машет в ответ. Ободрав руку и получив пяток синяков понимаю, я явно не человек паук. Ну думаю, а как же квартирные воры, ну что стоит в квартиру влезть. Точно, на ведерке, которое стояло на балконе — проволочная дужка, этой дужкой приподнимаю ручку. Ура, дверь открылась. Я и теперь, вешая бельё, оставляю открытым окно, ну так на всякий случай. оля ля
* * *
Я долго сокрушался о том, что у меня нет обуви. Пока не столкнулся с человеком, у которого нет ног. Древнекитайская поговорка.
Повесть о настоящем человеке- истинной женщине, не бросившей мужа в беде.
Столкнулась я с ней совершенно случайно. Во время школьной экскурсии прошлой ночью (Только ночью можно разглядеть проект местных дизайнеров по подсвечиванию
местных старинных зданий разными спецэффектами. И оттого учительница истории нас именно ночью по средневековому центру Утрехта, одного из древнейших городов Европы, по центру города повела. Город был основан римлянами во времена правления Юлия Цезаря. Граница римского Кастеллума- крепости теперь ограничена в центре очень красивой металлической линией с зеленой подсветкой и дымком из-под земли. Чтоб страшнее было. Ученицы делали селфи с зелеными инфернальными лицами от подсветки и хохотали).
Девочек класса собирали вблизи местного кафедрального собора, центра бывшего римского кастеллума, сразу всей группой в восемь вечера. Я их сразу узнала- с десяток марокканских девочек в платках и пара блондинистых голландок скакали резвыми 12-летними козами во все стороны, как пинг-понговые мячики. Рядом маячила во мраке пара взрослых женских фигур- учительница истории и еще кто-то, но тоже в платке.
Спряталась, по уговору с дочерью, под аркбутаном собора, прикинувшись горгульей или другой какой средневековой статуей ( мамаш приводить на место встречи подросткам не комильфо. Не взросло и не круто)- но была немедленно вызвана на место встречи собственной дочерью-мы согласны, чтобы ты тоже экскурсию сопровождала.
Это-таки было ночное приключение. Не только потому, что нам много интересного рассказали — рожденный здесь в Утрехте папа римский Адриан шестой (1459-1523), поработав в роли воспитателя Карла Пятого, короля испанского и императора Священной Римской Империи, и великого инквизитора, и нечаянно оказавшись важной исторической фигурой, ни разу не хотел никогда становиться папой римским или участвовать в мировой истории, но ему пришлось. А хотел он хотя бы на склоне лет удалиться от дел и пожить спокойно в родном Утрехте- для чего и прикупил там очень красивый большой дом. В котором не прожил ни дня- из-за избрания в папы. Теперь там живет комиссар короля. Но в память папы дом подсвечивают. Спецэффектами в виде привидений. Но это было историческое отступление.
Девочки скакали уже не как козы- как наевшиеся забродившими фруктами дикие порождения джунглей. Учительница истории, моя дочь и я, и Карима- марокканка, вторая взрослая женская фигура в платке, несокрушимыми мраморными воительницами-защитниками шагали следом и время от времени пытались призвать их к порядку. Безуспешно, впрочем. Дети были слишком взбудоражены ночным приключением. Карима только смеялась-они оттого и скачут, девочки, что дома им вообще ничего нельзя. Только сидеть тихо и вести себя прилично, как и положено хорошо воспитанным марокканским девочкам. Дома братья и отцы их живо на место поставят.
Карима вообще все время смеялась. Не нервно- нет. Освобожденно и облегченно, я бы сказала. Только гораздо позже я поняла, что для нее это тоже было интересным приключением.
Разговорилась с ней по ходу прогулки.
Ей 45 лет. 4 детей. Хабиба, 12-летняя одноклассница моей дочки, самая младшая.
Карима в Голландии с 8 лет. Работает на двух работах. Я удивилась- как так- 4 детей, и ты так много работаешь? А как же твой муж? Уж очень нетипичная для арабского или даже любого другого семейства ситуация.
А у мужа Паркинсон, спокойно так и трезво сообщает Карима. И он оттого работать не может. И мы с ним ролями поменялись. И он очень старается быть хорошим отцом и домохозяином. Зарабатываю на жизнь- я. Он встает в 5 утра, чтобы мне и детям достойный завтрак приготовить. И картошку к ужину начинает с 14.00 пополудни чистить, чтобы нам вкусный ужин приготовить. Медленно-медленно. Иначе у него не получается.
И ведь ни единой жалобы на свою горькую судьбину. Просто трезвая констатация факта. Более того- это очень улыбчивая, веселая, остроумная и приветливая женщина.
Я не понимаю, как можно так улыбаться при такой жизни. Это каким же сильным человеком надо быть.
Добило то, что ее в конце ночной экскурсии встречал на машине тот самый муж с Паркинсоном ( с их старшим сыном рядом, впрочем). У нас в центре и так парковаться очень сложно, а для него это- суперзадача на пару часов. Вот ведь борются же люди за нормальную жизнь. И я еще на что-то смею жаловаться?!
* * *
История эта произошла в одной станице на Кубани в начале 70х.
Некто по имени, пусть, Петя, отправился ночью воровать лук на колхозное поле. Что было довольно распространенной практикой, судя по тому, как обыденно он об этом рассказывал.
Далее от его лица:
— Ползу я. В правой руке мешок. Левой нахожу лук, дергаю — и туда. Тут чувствую — кто-то неподалеку тоже ползает. Ну, думаю, гад — непременно сторож. Затаился. И он тоже. Темень! Он меня не видит, я — его. Я пополз вправо. Чувствую — он тоже вправо. Я — влево. И он - тоже! И, похоже, сближаемся.
Так я несколько раз туда-сюда, туда-сюда... и тут мы с ним и столкнулись. Нос к носу. Смотрю — Толя!
Так на колхозном поле, ночью, собирая колхозный лук, столкнулись два приятеля, работавшие в одной и той же организации — председатель профкома Петя и председатель парткома Толя.
Курьёзы ещё..
