У моей подруги двое детей, Игорь и Кристина, 6-ти и 4-х лет, соответственно.

Рассказывает мне вчера историю из жизни детей.

Весь день дети носились по дому, шумели, бесились, дрались (в шутку) и т. п. Подруге это всё надоело, решила их успокоить, по-хорошему не понимают и не реагируют на маму. Мама их отшлёпала, вроде притихли. Далее сцена. Кристина лежит на диване, к ней подходит Игорь и предлагает ещё немного побаловаться. Кристи ему отвечает таким серьёзным голосом:

— Нет, у меня сегодня неблагоприятный день. Меня бьют!

Табуирование лексики — это, конечно, чистое средневековье. Делить слова сами по себе на правильные и неправильные по составу букв можно исключительно от пещерной глупости и от наличия в голове монорельсовой железной дороги, с которой давно сошла дрезина. Язык в каждом отдельном случае может быть красивым или безобразным, уместным или пошлым, грамотным или не очень, но никак не запрещенным и не подцензурным.

Если вы хотите, чтобы детишки перестали материться и заговорили языком Пушкина: запретите им Пушкина и вставьте в школьную программу три часа мата еженедельно, с диктантом и сочинением. Через месяц их будет тошнить от мата, как сейчас от Пушкина.

Одна главных задач воспитания ребенка — привитие ему чувства собственного достоинства.

Как бы сильно общество на тебя ни давило: ты должен быть таким же, как все!

Нет, не должен. Чувство собственного достоинства не позволит ребенку смеяться над пошлой шуткой учителя, даже если весь класс подобострастно хихикает. Чувство собственного достоинства не позволит ребенку участвовать в буллинге в школе.

Я человек, а не член стаи. Если не встать на защиту травимого, то сначала хотя бы просто не участвовать. Из этого потом вырастет неучастие в двухминутках ненависти.

Я человек, и я не буду ненавидеть других людей по команде.

Владимир Набоков говорил: "Я придавал высшее значение НЕЖНОСТИ, ТАЛАНТУ и ГОРДОСТИ".

Хорошо. Давайте назовем это гордостью. Будьте гордецами. Не становитесь членами стаи.

Будьте не такими, как все.

В 6 лет я любила прыгать со спинки кровати на саму кровать, а потом сразу на пол. Папа сидел в соседней комнате и вообще никак не реагировал. В какой-то момент вспомнила слова мамы: “Ты хоть с крыши упади — твой папа и не заметит”. И я решила проверить. Специально “сорвалась”, упала головой вниз, да ещё так криво, что поясницей врезалась в открытую задвижку. Было реально больно, я разревелась. Папа тут же влетает, начинает успокаивать. И я, вся в слезах, вдруг выдаю:

— Папа… у меня свет пропадает… голова кружится. Я умираю?!

Он до последнего думал, что я шучу. Но я специально не двигалась и просто в истерике плакала. В какой-то момент он срывается в другую комнату за домашним телефоном. А я, увидев его реакцию, решила: ну всё, надо доводить образ до конца. И притворилась, что потеряла сознание. Я помню, как было сложно валяться, не двигая даже бровью.

В итоге, приезжает настоящая скорая — и тут я внезапно осознаю: "Всё, хана мне" — от страха я встала. Все были в а[ут]е.