но и требовать чужие вещи тоже нельзя.

К 8 годам она увлеклась комиксами, мы ей выделили полку, она туда сложила свои драгоценности: книжки, фигурки и остальное. И тут в гости приехала сестра из другого города вместе с 4-летним сыном. Мелкий увидел полку и стал визжать, что хочет поиграть! Сестра открывает дверцу, тянется к фирменной фигурке, которую муж привез из командировки и которую дочь называет самой ценной вещью. Как меня триггернуло, вспомнила все случаи, когда она точно так же без разрешения хватала мои вещи, портила их, а я молча смотрела и старалась не заплакать от обиды. Словом, я вытащила её руку из шкафа и оттеснила ее, сказав, что, во-первых, эта игрушка не для малышей (там много мелких деталей), а во-вторых, без разрешения дочери ничего трогать нельзя.

Сначала вопил сын, потом вопила она, потом по телефону вопили родители. Как я могла не поделиться тем, что она хотела, как можно какой-то мелочи (моей дочери) разрешать командовать тётей! Не знаю, откуда у меня нашлись силы, но я высказала всем все, указала на свои недовольства и сказала, что если не принимают мои правила, то пусть не ходят ко мне. Муж смеётся, что себя защитить не смогла, а за дочь встала горой. Хорошо, что хотя бы сейчас я смогла не молчать.

и заскочить в глухую мордовскую деревушку к Серегиной бабушке.

Узкая, разбитая лесная дорога, шириной — впритык с нашу девятку (если мерять без боковых зеркал) Кругом довольно золотая осень, красотища.

Тревожно, правда, что съехали с трассы, к тому же, где-то рядом, сразу за красотищей рассыпаны знаменитые мордовские зоны — это слегка напрягало, а так — настроение вполне отличное.

В бардачке — охотничий нож, в кармане дверей — шило, под ногами – фомка, плюс – нас двое. Должны прорваться…

Вдруг Серега резко тормознул. Посреди дороги стояла бензиновая канистра.

Пока мы решали – кто выйдет и уберет ее с пути, из-за дерева вынырнул человек в грязной джинсовой куртке.

Я быстро потянулся к бардачку, но тут же убрал руку – на нас сквозь лобовое стекло смотрела воронка коротенького автомата Калашникова. Мужик показал татуированным пальцем, чтобы мы открыли боковое окошко, нагнулся и весело сказал:

— Здорово мужики, до заправки подбросите? Тут недалеко.

Пришлось сделать вид, что секунду назад, никакое автоматное дуло в нас вообще не целилось (это были просто солнечные блики) и дружелюбно ответить:

— Ну, как же не подбросить хорошего человека? Садитесь пожалуйста.

Мы молча ехали и думали: — какая все-таки жизнь, поганая и непредсказуема штука… Еще минуту назад было такое прекрасное настроение, вокруг царила золотая осень и хоп – осень вдруг внезапно кончилась, а начался на заднем сидении чужой мужик с вонючей канистрой и мерзким автоматиком…

Автоматчик заговорил первым:

— А че, музыки еще нет? Я смотрю — машина новая?

— А? Да. Пока так, без музыки. Да вот, не получилось еще, музыки пока нет…

— Вы — это, извините мужики, что я на вас оружие-то наставил.

Я даже оглянулся от удивления и спросил:

— А зачем тогда наставлял?

— А так бы вы нихера бы не остановились, проверенно. Я не злодей не бойтесь. Тут недалеко моя зона, я там работаю. Отскочил вот на часик за бензинчиком. А куда деваться? Нам четвертый месяц зарплату задерживают. Приходится крутиться.

Мы с Серегой, делали вид, что отлично понимаем, о чем он говорит, согласно кивали и лишних вопросов не задавали. Мужик совсем отогрелся и продолжал:

— Да что там зарплату, нам даже заключенных кормить нечем, денег выделяют совсем чуть. По началу начальник придумал отконвоировать зеков в лес, чтобы они сами для своего котла грибы собирали.

Хлопотно получилось.

Возле каждого, мы подвое ходили. Чуть зазеваешься и грибники разбегутся.

Плюнули, перестали их гонять от греха подальше. Теперь приходится самим, в свои выходные, лазить по лесу и собирать зекам грибы. А что делать? Голодного бунта ждать?

Я бы уже давно уволился, да куда пойдешь?

Повезло еще, что у нас сидит один серьезный человек. Большой авторитет. Сам хозяин его по имени отчеству называет.

Так — этот авторитет, ездит по зоне на своем 600-м "мерине". А я вот ему 95-й бензин по тройной цене подгоняю. Это единственная живая копейка в семье.

Мы несколько успокоились, даже осмелели и Серега аккуратно сказал:

— Земляк, а ты че-то на охранника не особо-то похож…

Автоматчик заржал у нас за затылками и ответил:

— Ну вы как дети малые, уже и сами могли бы догадаться, что я и вправду сотрудник, а не беглый каторжник…

Мы от удивления оглянулись не сговариваясь и хором спросили:

— Как догадаться…?

— Ну, как, как? Сами подумайте, если бы я был беглым, я бы в вашей машине давно уже за рулем ехал…

Возразить было нечего и до самой заправки мы молчали.

Выходя, автоматчик попытался расплатиться с нами дурацким перламутровым черепом, но мы мягко отказались, попрощались с пассажиром и пожелали скорейшего освобождения его кормильцу.

На душе было очень погано, как будто нас и вправду грабанули, но километров через сорок, наше настроение резко улучшилось, когда Серега случайно оглянулся и на заднем сидении увидел старенькую, но вполне еще "живую" двадцатилитровую канистру…

технологии не стоят на месте. Роботы стали любопытными: "Какой у вас вопрос? " — "Хочу узнать остаток на карте" — "Соединяю с оператором".

Потом, видимо, call-центры банков перестали справляться с потоком звонков, а роботы научились получше распознавать наши запросы: "Остаток на карте" — "А номер карты слабо? "Но оставались вопросы, которые может решить только человек, а вот получить доступ к телу становился сложнее — робот вопрос, ты ответ, пока он не сдастся. Тогда я открыл универсальный запрос: "Хочу подать жалобу". После этого роботы всех банков, куда я звонил, переключали на человека.

Но на роботов снизошла гордыня, они возомнили себя всеведущими. Теперь на запрос про жалобу один робот пытался вызнать ситуацию. Тогда я сменил запрос на "Хочу оформить кредит". Какое-то время это спасало, но вот один робот начал выяснять мой возраст и т. п. Пришлось перейти на новый универсальный запрос: "Атомный номер серы".

Переключают, как миленькие. Однако прогресс по-прежнему шагает семимильными шагами. Альфа-банк говорит, что с первого раза не понял, просит переформулировать. Где-то я читал, что робот Сбера на вопрос типа "формула воды" отвечает "Аш два о". Ну, будем бороться дальше.

Пока дольше держат оборону роботы, которые "нажмите цифру 5" — описания цифр подчас крайне туманные и не факт, что ведут к живому человеку))

кремле, старинных закоулках, в бар зашли, где к пиву особенную рыбку подают. А спустя пару лет (дело было на шукшинском фестивале в Сростках) уже Панкратов-Чёрный предложил показать Меньшову свою малую родину. "Далеко? " "Да нет, не очень, километров 500" "А что, поехали!".

Сели они в машину и рванули в деревню Конёво Алтайского края. Дальше – прямая речь:

"И вот пока мой сводный брат Коля и его супруга Зоя накрывали на стол, я повёл Володю показать родную деревню, а это одна, собственно, улочка домов тридцать-сорок. Крыши, крытые дёрном, земляными пластами, трава на крышах растёт... Идём, значит, я веду экскурсию:

– Вот видишь развалившийся сруб? Это клуб, в нём даже маленькая библиотечка была.

– А чего ж не восстановят?

– Так ведь кино не показывают, да и ходить уже некому, остались одни старики, молодёжь разбежалась, работы нет, жить здесь не на что... А вот видишь яма и несколько брёвен от фундамента? Это моя школа, я тут до пятого класса учился.

– Что-то больно маленькая какая-то…

– Ну, а что, в избе – комната для двух учительниц, комната для первого и второго класса, комната для третьего и четвертого… А здесь был магазин, из райцентра раз в месяц сахар и конфетки привозили… Ну, вот больше показывать нечего, вся моя деревня…

Вернулись к брату в его пятистеночек, стол накрыт – грузди наши алтайские, огурчики, помидорчики, самогонка, хлебный квас – всё домашнее. Брат весёлый, радуется, что меня увидел, да ещё и познакомился с таким великим артистом и режиссёром, Владимиром Меньшовым. Выпиваем, закусываем, хозяева улыбаются…

А Володя такой серьёзный-серьёзный сидит, мрачный, смотрит Коле за спину, а там на стене коврик – олень воду пьёт и лебеди плавают – а к коврику приколоты ордена и медали. Володя спрашивает:

– Отцовские медали, Коля?

– Да нет, почему… Мои. Вот орден за посевную в таком-то году, а это медаль за уборочную в таком-то… Ценили нас, ценили – работали-то мы с утра до ночи…

И вдруг Володя заплакал.

Мы опешили – что такое?

А он плачет и говорит, всхлипывая: "Ордена, медали… и ты так живёшь?.. "

– А что, – Коля засуетился, – Хорошо живу, огород, всё своё, видишь, какой стол… Ну, а денег не платят, так их и тратить не на что…Перебьёмся!

А Володя плакал и плакал, вы не представляете… Как Шукшин в "Калине красной" на холмике – "да ведь это же мать моя"… Вот так и Володя рыдал, рыдал, обнял Кольку по-братски, говорит: "Да как же так! Сволочи! На мерседесах ездят, а всё равно Россией недовольны!.. "

Это было так пронзительно… Мы его еле его успокоили … А потом, когда ехали обратно, он вдруг говорит – строго так, горько: "Сашка! Снимать кино надо – о любви! Потому что русскому народу любовь не-об-хо-ди-ма! Иначе озлобится! "

***

Не идёт у меня из головы эта история о плачущем Меньшове. Плачущем, как Шукшин. Правда, Шукшин плакал в кино, а это в жизни.