Закат 1 августа 1998 года я встретил весь такой окровавленный и распластанный на зеленой лужайке, завершив несколько оборотов тела вокруг своей оси.

Боли вначале не было вообще — организм выдал шок-блокаду, дав мне шанс выкрутиться невзирая на причиненные ему повреждения.

Я печально поднял голову и огляделся. Наручные часы сверкнули метрах в пяти на траве, велик всего в трех, но принял необычную форму.

Быстро темнело. Это был Витон-парк в Вашингтоне, вокруг никого. Я собрался с силами и пополз в направлении велика, твердо решившись его оседлать и ехать дальше, или уж ковылять без него. Не лежать же тут на траве истекая кровью до утра, парк был безлюден.

Но чу! — мимо пробежал джоггер в трениках. Жизнерадостный такой дядька лет 40.

— Any problem? — осведомился он.

— No problem! — ответил я чисто автоматически. Но и подумав крепко, ответил бы то же самое. Дух страны — мои проблемы не его проблемы. Оплошал сам на спуске с горки — мне и выбираться. Не ему же на спине меня вытаскивать. Человек выбежал размяться перед сном в парке, а тут такой факап. Если велик и я сам в целом остались исправны, еще и обгоню его через минуту, помахав рукой.

Реальные проблемы были бы у меня, вызови он скорую помощь. 600 баксов! Я знал по крайней мере сотню лучших способов траты этих денег. Страховая компания могла и не согласиться их выплатить, если у меня ничего не сломано. А сломано чего или нет, невозможно узнать, не явившись в госпиталь. Руки-ноги двигаются, скорее всего всё цело.

Это был тройной перелом шейки бедра, но я об этом еще не знал.

Джоггер пожал плечами, ободряюще улыбнулся и побежал себе дальше.

Вот она — страна вечных ослепительных улыбок! — злобно подумал я ему вслед. Наверняка у него была с собой вода или хоть что-нибудь питьевое, промыть испачканные грязью раны. Но я не попросил — он не предложил. Беги себе дальше, резвый бегун, в свое светлое капиталистическое будущее! А я тут наверно сд@хну — подумал я, осмотрев в упор остатки своего велика.

Темнело. Засияли огни подъехавшего полицейского плимута. За рулем был [мав]р с перевесом минимум пять пудов выше нормы. Он вообще не вышел из машины, глянув на меня. Ему было бы физически трудно это сделать.

— Я не имею права оказывать вам медицинскую помощь и подвозить на своей машине — с ходу выдал он — но могу вызвать скорую помощь! Вызывать?

Юмор во мне проснулся.

— А что вы будете делать, если я откажусь ее вызвать?

Он задумался.

— Ну, буду стоять рядом, пока не последует другой вызов. Но ни в коем случае не лезьте в мою машину! Вы в крови!

Я собрал остатки разума.

— А нет ли у вас питьевой воды? Промою раны, до больницы доберусь как-нибудь. У выхода из парка дежурят такси, довезут за 5 баксов, а не за 600.

Ответ сокрушил своей логичностью:

— Это моя вода, а раны ваши! Ну что, вызывать скорую будем?

Внезапная догадка меня озарила.

— Вас вызвал джоггер?

— Ну да.

Пришла наконец боль, но вместе с ней и бодрость. Поднялся и зачапал к выходу из парка. Ошибся с опорой на левое бедро, рухнул, пополз отдыхая, снова встал и пошел бережней.

Полицейский плимут замечал иногда мои успехи в передвижении, переезжал и парковался рядом.

У меня не было зла на этого копа — у него была инструкция. Подвези он меня, мог лишиться работы.

На дорожке засияли новые огни, на этот раз кадиллак, а за рулем джоггер в трениках.

— Я знаю, что у вас никаких проблем, но давайте я вас подвезу до классной больницы совсем рядом. Там починили недавно мою маму.

Хозяйственно огляделся и пробежался вокруг, вручил мне мои часы, в капот швырнул мой велик. Меня затащил на заднее сиденье, не стесняясь грязи и крови.

На этот раз у меня не было никаких возражений, я почти уже вырубился. Мои проблемы стали его проблемы.

Светит дальними огнями ровная дорога, доносится беззаботная речь:

— Это прекрасная страна с некоторыми проблемами и странностями, как и везде в мире, но вам повезло — вы встретили еврейского плотника! I am a Juwish Carpenter! — скромно, но гордо представился он — еврей- краснодеревщик.

Сияли огнями мокрые отблески дороги, сгубившей меня в тот вечер оплошно резким поворотом, а мой спаситель был неугомонен:

— Вот вы — христианин?

— Да.

— А я его соотечественник и коллега. Вот вы думаете — Христос по дорогам побирался три года со всеми своими апостолами? Просил покормить его и учеников в награду за речи?

— Нет, не всегда. Однажды он сотворил хлеб и воду чудом, накормил целую толпу.

— А все остальные три года?

— Ему дарили, потому что он исцелял!

Мой спаситель глянул на меня задумчиво.

— Вы наверно просто не знаете специфики той эпохи, местности и профессии краснодеревщика. Народа в в Палестине было много, а вот красного дерева там было мало. Красное дерево — понятие собирательное. Самое прочное, долговечное и красивое. Ливанский кедр, самшит, дуб, бук, ясень, вяз, десятки прочих пород — всё откуда-то издалека и редкое в полупустынной местности. Если человек смог состояться в профессии резьбы по этому дереву, значит он его не портил! 30 лет по понятиям того времени — это почти старость. Время уйти на покой, а если успешен, то и учить кого-нибудь. В возрасте до 30 Христа вообще никто не пожелал бы слушать! Если не смог заработать сам, или шальные деньги срубил по молодости — не учи других, как им жить. Лет 10-15 работы мастером краснодеревщиком вполне было достаточно, чтобы потом отправиться в трехлетнее пешее путешествие за свои деньги, еще и даря по пути. Показал, что можно прожить жизнь обычным тружеником, пользуясь только дарованным любому человеку — обыкновенным разумом и добросовестностью, ни у кого не воруя и не выклянчивая.

Сверкнули наконец огни больницы, и я отправился на лечение, целиком положившись на страховой взнос в 50 тыс долларов за счет американских налогоплательщиков. Выздоровев, сыскал бутылку самого дорогого израильского вина, созвонился и подарил своему спасителю. 30 долларов показались мне довольно большой суммой для бутылки вина, дороже просто не было в наличии в пределах супермаркета, куда я не поленился заехать.

А ведь скорая стоила 600... Да и чистка салона, капота тоже вряд ли была бесплатной — мелькают спустя годы остатки совести.

И вот задумался — бывает код поведения, при котором принято вовремя приходить на помощь людям в беде или нужде, не жалея своего времени и денег, но и благодарить щедро, когда представляется возможность. Своего рода невидимые и несчитанные монеты добра при этом вращаются, потому что такая помощь бывает бесценна. А есть сообщества, где принято помогать только по долгу службы или за бабки, благодарить скупо и в основном спасибкой, зато много нищих на паперти, уличных музыкантов со шляпами на мостовой, пламенных собирателей пожертвований, охотников за грантами и прочих любителей халявы.

В каждой стране в той или иной степени есть обе эти культуры, но вот от их соотношения прежде всего зависит, насколько там радостно жить.

"Я не настолько богат, чтобы покупать дешевые вещи". Довольно снобистская фраза, вызывающая стереотипы.

Но я воздержусь от сравнения с дворовыми шумахерами, верующими в превращение своей авторухляди в болиды от наклейки антикрыльев и засовываний перделок в вылоп. Или потешных сынов гор, которые между пинанием стен в торговых центрах подозрительно

На днях услышал из уст знакомой (З) замечательную историю касательно платной медицины. У неё случилась неприятность — воспалился глаз. Работает она вахтовым методом в областном центре, а проживает в области и соответственно приписана к районной поликлинике. Делать нечего, записалась на приём в платную поликлинику. Отдав в регистратуре полторы тысячи, отстояв небольшую очередь, заходит в кабинет окулиста (О).

О — А что это у Вас с глазом?

З — Вот видите глаз воспалился и болит

О — Так это Вам к врачу надо!

З — А Вы кто?

О — А я офтальмолог!

После возмущения, знакомой были выписаны какие-то глазные капли. Увидев в аптеке цену за них в 3800 рублей, знакомая решила, что глаз должен вскорости сам пройти, без капель, что и случилось через некоторое время. Теперь вот гадаем, чем окулист отличается от офтальмолога и за что знакомая подарила клинике полторы тысячи своих денег...

Однажды моей коллеге педиатру одна полоумная мамаша выдала, мол если у вас своих детей нет, то как вы можете чужих лечить? А я вот подумал, действительно, как так?

Поэтому надо срочно кардиологам — инфаркт, проктологам — геморрой, травматологам — сломать себе руку, наркологам — начать ширяться. С патологоанатомами вообще смешно выходит.

Папал в точку! Вот поэтому ещe ни один патологоанатом никого не вылечил. Проблема в ином: что делать гинекологу — мужчине?

Последний (для пилотов: крайний) раз я ставил банки своему товарищу году эдак в 93-94.

Упомяну одну важную деталь: спину предварительно натирали, как правило, вазелином — он и смягчал кожу перед экзекуцией, и служил своего рода гидрозатвором.

Вазелина у нас с товарищем не было (not gay), взяли сливочное масло. Банок, разумеется, у нас тоже не было, одолжили у соседей майонезные.

Откуда у соседей в таком количестве майонезные банки? А я вот до сих пор периодически раз в полгода выгребаю из кухонных сусеков и выбрасываю разные маленькие баночки. Майонез, слава Джа, теперь фасуют в пластиковые пакеты, так что из под разных варений-джемов и прочих соусов. Похоже, такая тяга к собирательству баночек передается из поколения в поколение на генетическом уровне.

Спирта тоже не было, к тому времени мы с товарищем достаточно зарабатывали себе на водку Gorbachev, но ватку таким образом было не поджечь, поэтому взяли зипповский бензин для зажигалок, ох и вонючая дрянь.

И что бы вы думали, на следующий день товарищ пошел на поправку, выглядел огурцом и молодцом.

Ну а как вы хотели, плацебо — это вам не пенис канина.