— Софа, у тебя линейка есть?
— Тебе для цифров шобы померять или для ровности, шобы начертить?
— Неожиданно. А шо есть разница?
— Я не скажу за всю разницу, но у меня их две.
— Кого две? Разницы?
— Та неее.... линейки. Та, на которой хорошо видны цифры, она слегка погнутая. Я ей форточку открываю. А та, которая для ровности начертить со стертыми цифрами. Тебе какую?
— Да, мне бы нормальную. Шобы поля в тетрадке нарисовать.
— Божечки, а и де ты взяла тетрадку без полей! Кошмар! Прошлый век!
— Сама ты... "прошлый век"!
— Сима, ты не обижайся, но низя же вечно хранить всякую фигню раритетную.
— Софа! Значит, у тебя две линейки.... древние, ни одна нормально не работает — это значит можно хранить, а мою тетрадочку низя?
— У тебя же есть внуки, возьми у них линейку.
— Ойц, ты видела эти линейки..... кусок голимой пластмассы из Китая.
— Кака разница откуда линейка.
— Здрасте! Я померяла, китайский сантиметр ещё хуже, чем еврейский.
— Неожиданно. А шо и такое бывает?
— Бывает.
— А в чём разница?
— В чём, в чём, в сантиметрах, конечно. Вот смотри.... в обычной линейке 1 сантиметр — это 10 миллиметров. В еврейском — это 8 с половиной, а в китайском в каждом сантиметре по разному. От 1 до 10 сантиметров, всё правильно, видимо ОТК контролирует только 10 см. А во втором десятке, уже погрешность минус 5 миллиметров, а в третьем десятке плюс 8 миллиметров.
— Боже, так это ж цельная диссертация.... кандидатская.
— Мне не нужна диссертация, мне нужна нормальная линейка.
— Слушайте, есть идея! Меряйте спичечным коробком. Он всегда был 5 см.
— Блин, так мне коробок и надо померять!
— Ты, ты же сказала, шо поля начертить.
— Та, я пока с тобой поговорила, вспомнила, шо кроме полей начертить мне нужно коробок померять.
— Сима! Иди до Гриши. У него всё есть. У него есть рулетка со 100% честностью, ещё со сталинских времён. Тогда любой чих был наказуем.
| 11 Oct 2025 | Марина Гарник    |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
... Мы были на низшей ступени лагерной иерархии. Мы были настолько младшим отрядом, что мальчики и девочки ночевали все вместе, в одной большой комнате.
Я уже не вспомню воспитателя, но вожатую Ларису помню отчётливо. Внешности совершенно заурядной, она при этом обладала необыкновенным голосом с надломленной хрипотцой. Такой голос был бы уместен
"Щенок, которого не было, или Как Додик рыбачил без удочки"
В уютной гостиной, пахнущей штруделем и тревогой, восемнадцатилетняя Сара уткнулась мокрым лицом в диванную подушку. Её мама, Роза, стояла посреди комнаты с лицом, на котором гнев и материнская жалость вели ожесточённую войну.
— Сара, доченька, — начала Роза, стараясь говорить
Глядя на мою любимую нянечку бабу Шуру, невозможно было представить, что когда-то она была маленькой девочкой. Я вот точно знал, что бабу Шуру собрали на военном заводе из хромтитановых и стальвольфрамовых частей. Временами я явственно слышал, как в ней лязгают железяки и щёлкают реле. И похоже, бабуля была на лампах, потому что бывали моменты,
"Жена считает, что главная цель моей жизни — плохо ее сфотографировать: то у неё ноги отрезаны; о голова; то лицо не ее (а чьё, спрашивается? я фотошоп с собой не ношу);то в кадр попадает что-то лишнее, причём лишним может оказаться что угодно; то она моргнула.
Ну, извини, дорогая, я не виноват в твоих условных рефлексах.
При этом жена почему-то