никому не жаловалась.

Однажды к нам в класс пришла новенькая и сразу стала звездой. Красивая, стройная, голубоглазая блондинка — как с обложки журнала. В дорогих вещах, с крутейшим на тот момент телефоном. Вокруг неё сразу собралась свита подружек, все мальчики не могли отвести глаз от неё. Тогда как раз вышел фильм "Дрянные девчонки", и она казалась точной копией главной стервы школы из фильма — гламурной королевой. О ней ходили всяческие слухи. Обо мне немного подзабыли на волне поклонения ей. Однако в один день мой старый обидчик довёл меня до истерики, я убежала в туалет и плакала там, я была на грани, психанула и разбила зеркало. И тут зашла она. До этого мы с ней не общались, а тут она успокоила меня, обняла, привела в чувство, мы вместе сбежали из школы. Она отвела меня в медпункт рядом со своим домом, потом к себе. Мы пили чай и говорили по душам весь оставшийся день. Она призналась, что ее изнасиловал отчим. Каждый сражается на своей войне — вот, что я тогда поняла. Даже идеальная девочка, которой все завидуют, может иметь совсем неидеальную жизнь. Она взяла меня под своё крыло в школе, больше никто не смел мне и слова сказать. Я почти уговорила её написать заяву на отчима, но тот попал в аварию и погиб. Мы с ней лучшие подруги до сих пор. Она была свидетельницей на моей свадьбе, сейчас мы обе беременны. Детей, когда они родятся, будем учить главному — человечности.

каждые выходные и пятницу. Он чего только не принимает. Я один учусь!

Шло время, вот мне доверили одному пузо зашить. Доктор посмотрел на мои труды и констатирует:

— Сычев, с такими навыками тебе не раны, а носки зашивать! Тоже мне, рукодельница.

Первый блин комом, с кем не бывает? Я, значит, времени не теряю и все прошусь на операцию. Доверили, ура! Прооперировал. Ну как сказать. Больной, обрадую, жив остался. Вот только у меня кличка появилась — Бефстроганов.

— Сычев, ты человека лечишь или люля-кебаб готовишь? Хирургия — не твое.

— Ну ладно. Давайте пойду туда, где ответственность за жизнь пациента минимальная.

Так я стал патологоанатомом. Стремно, конечно, сначала было, а потом привык. Даже лучше. Мертвый справку не попросит, в кабинете не натопчет, главврачу не пойдет жаловаться.

Но только и здесь неудача постигла. Мое самое первое вскрытие показало, что больной был парализован. Ну не уследил, с кем не бывает?

— Первый блин комом, а первый мертвец живым, да, Сычев?

— Ну Файзулай Файзулаевич...

— Из тебя патологоанатом никудышный! Твою девушку тоже от мертвой не отличить, когда ты её приходуешь? К Хрящеву пойдешь в ученики, один тебе путь!

Хрящев Сергей Викторович. Говорят, после смерти он сам себя вскроет и констатирует отравление. Короче, он такой патологоанатом, что рядом с ним другие патологоанатомы — педиаторы. Или бабки в регистратуре.

Самый крутой трупорез, но и самый суровый. Прихожу к нему в первый день, а он глазами так делает: морг-морг. Мол, чтоб сразу понятно, с кем дело имеешь. Он и одежду зашивает только хирургической нитью, вместо зубочистки скальпелем в зубах ковыряет, пьет исключительно медицинский спирт. Словом, медик до мозга костей.

Да и как учитель он хороший. Но с приветом чутка. Первый раз заходим с ним в морг, и он так рявкнул:

— Рота, подъем! Чего лежим, живо встать!

Я потом узнал, что он бывший военный, и привычка осталась. А тогда показалось странным.

Еще он со своими "пациентами" любит разговаривать.

— О, Марья Петровна, умерла полчаса назад. Как говорится, с пылу с жару. Так, что тут в животе? Ага, супчик, еще теплый. Не то что мой. Славка, отнеси-ка борщ в микроволновку.

Или:

— Артур Борисович, а что у нас причина смерти? Вот вскрою черепную коробку, вместе пораскинем мозгами!

Тем не менее, мои навыки росли, учил он стабильно и любил говорить:

— Выучишься, Славка, пойдешь хирургом работать, будешь мне в морг клиентскую базу набирать!

Короче, веселый мужик.

Как-то раз к нам [мав]ра заносят.

— Сергей Викторович, он черный, как ваш юмор!

— Тссс, Славка. Слышишь эту тишину? Не потому что они мертвые, а потому что шутишь ты так же, как оперируешь! Да не обижайся, пошли загорелого резать...

И тут [мав]р как отрыгнет! Я чуть не поседел. А Хрящеву хоть бы что.

— Сычев, о посмертной отрыжке не слышал? Воняет жутко. Ладненько, что тут у нас.

Ладно, хрен с отрыжкой. Опасливо подхожу к афроамериканцу, а руки дрожат! Не у меня, у покойника. Второй раз я чуть не поседел.

— Спокойствие, Сычев. Посмертные судороги.

И тут [мав]р медленно открывает глаза. Смотрит на меня, потом на Хрящева. И мы с негром хором:

— Аааааа!

— Сергей Викторович, что это?!

Хрящев стоит озадаченный:

— О господи. Я помню, живых привозили, а они мертвыми оказались. Но чтоб наоборот... Тише, сникерс, не ори.

— Вы говорьите на руски?

— Охо, Славка, а он нас понимает.

— Я... я есть ничего не помнить... расель...

— А, тебя Рассел зовут? Я Сергей Викторович, а это Славка. Хеллоу, май блэк френд!

Бедный [мав]р что-то бормочет, руками за голову схватился.

— Аай, ни хюя не помнить! А, есть... Одна фраза я есть запомнить, главное!

— Ну-ка, что у тебя?

— Утро... Утро по мель...

— Ага, утром по мели.

— Утро по мели... Випь, випь!

— Ну, выпь. Птица вроде цапли.

— Утро по мель, выпь расель!

— Так. Утром по мели выпь, Рассел? Хм. Славка, иди сюда.

Пока [мав]р очухивается, Хрящев меня в сторонку отводит.

— Сергей Викторович, и что же это?

— Утром по мели выпь, Рассел? Вроде бред, но с другой стороны... У нас в армии и не так шифровали! Это кодовая фраза, видимо, а [мав]ра кто-то хотел ликвидировать. Надо в этом разобраться. Где черного нашли?

— Возле мусорки подобрали, он был, кхм. В русском народном костюме.

— Ага, реквизит. Ну точно агент. Еще и с амнезией.

Решил, значит, Хрящев к тому месту съездить и глянуть, может, что интересного. [мав]ра за неимением другого в форму врача одели — чистый интерн. Выходим из больницы, все оглядываются.

— Сергей Викторович, а это по обмену у вас?

— Нэээээ, ты пыздыыыышь!

— Тише, Рассел! Не привлекай внимание!

Сели в волгу Хрящева и поехали. До места недалеко, вот и мусорки. Бомжи сидят, ничего вроде интересного.

— О, уголек, здарова! Ну ты и зажег вчера!

— Нээээ, ты пыздыыышь!

— Рассел, отстань от бомжей. Сычев, ищи улики.

И тут вижу — идут серьезные господа. В костюмах. Обеспокоенные, шарят везде глазами. Вдруг нашего [мав]ра увидели и заторопились.

— Сергей Викторович, это не по нашу честь идут?

Руками машут, кричат что-то.

— Славка, Рассел, живо в машину!

Как в боевике. Запрыгнули, Хрящев педаль упер и вперед. Я оглянулся — они все машут, потом тоже в машину садятся. А машина серьезная, мне на такую полгорода прооперировать надо. Догоняют.

Рассел сидит, мычит, за голову держится. И тут такой:

— Вспомнить! Вспомнить! Утром по мель...

Обгоняют и прижимают нас. Сигналят. Хрящев побледнел:

— Ну все, Славка. Доигрались.

— Утром по мель...

Эти в костюмах дверь волги распахнули:

— Идиоты, вы нахрена нашего [мав]ра забрали?!

— Вспомниль! Утром будет похмель, випей рассоль!

Короче, рассказали все. Посол Зимбабве, первый день в городе, решили в кабак сводить. Он с непривычки водки напился и убежал по городу шастать. Потом с бомжами боярышником догнался и вырубился. Там его и приняли за мертвого.

Нас, конечно, отблагодарили за спасения посла и денежный подарок дали. Хрящев по такому поводу отпуск взял, а я решил из медицины уйти. Ну его, не мое.

Устроился в ресторанчик поваром. И знаете что? Никто лучше меня бефстроганов не готовит! У меня, кстати, здесь кличка Хирург. Фаршированную курицу зашиваю только хирургической нитью. И мясо нарезаю скальпелем. По старой привычке.

первый... Постарайся подойти к делу ответственно!

Молодой слушал старшего товарища очень внимательно, поскольку первое образование у него было техническое, а финансовое — заочное.

На следующий день они вышли на проверку складского комплекса.

Кроме традиционного заверения достоверности бухгалтерского баланса, предстояла БОЛЬШАЯ ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ, и аудиторы разбежались по базе как муравьи.

Старые аудиторы пошли на нефтебазы, склады цветных металлов, на худой конец — пиломатериалов...

А молодого отправили на склад сыпучих материалов. С рулеткой.

Как посчитать, сколько щебенки в отвале, по форме и размерам напоминающем спаривающихся динозавров? А сколько цемента в барабане, который герметично запаян и снизу, и сверху? Парнишка загрустил...

Но потом взгляд молодого сотрудника обратился к месту хранения, вид которого показался ему измеримым — это была гора керамзита.

Работники базы с интересом наблюдали, как парень измеряет диаметр основания, как изменяет длину какой-то палки, а потом втыкает ее в землю и после этого измеряет тень от палки и от горы...

А на следующий день началось ШОУ. Вокруг горы керамзита плотным кольцом собралось начальство, свита начальства, и просто любопытные.

Аудиторы, всей группой, стояли в сторонке и ждали расправы — пацан умудрился, никому ничего не сказав, записать в отчете:

"по данным учета — 600 кубометров, по данным проверки — 1500 кубометров"...

А старшие не заметили, и отдали клиенту.

Такого излишка быть просто не могло, и для того, чтобы опустить аудиторов, начальство распорядилось подогнать экскаватор и перекидать мерным ковшом всю кучу керамзита. Ну и начали перекидывать. Час... Два... И вдруг ковш обо что-то ударился. Народ забегал. Принесли лопаты и стали перекидывать вручную.

В итоге откопали ДВЕ ОГРОМНЫЕ ЦИСТЕРНЫ, с соляркой и бензином.

Потом выяснилось, что в них, через торчащий шланг, сливали всю неучтенку, и примерно раз в неделю вывозили за территорию.

Размер хищений был поистине чудовищным! К делу подключилась местная ИФНС.

Из начальства кое-кто сел, шесть человек было уволено...

Жизнь шла своим чередом, и заматеревший пацан перед очередной проверкой учил молодых аудиторов:

— Помните! Чтобы найти, как они воруют, нужно везение! Много везения!

Потом задумался о чём-то своём и добавил:

— Ну и конечно знание формулы объема конуса...

улыбнулся в ответ, отчего стал похож на Чеширского Кота и

Мудрого Лиса одновременно, и сообщил, что я не первый, кто задаёт ему этот вопрос.

"Риэлтор, с которым я подбирал помещение для офиса, очень удивлялся моей привередливости. Мы обошли все подвальчики и бизнес-центры, где обычно вьют гнёзда частные предприниматели — и ни один из вариантов мне не понравился.

— Да что ж вам надо? — не выдержал риэлтор.

— Мне нужно в район, где новостройки, — ответил я.

— А вы меня по старому городу водите.

Тогда мы пошли в строящийся спальный район — а там почти никто не сдаёт места под офис. Только в страшном трёхэтажном котухе, построенном ещё при царе и почему-то не снесённом, сдавалась маленькая чердачная комнатка с подтёками на потолке.

— О! Вот эту комнату я и возьму, — сказал я.

— Эту, кошмарную?! Но почему?

— Видите ли, комнатка, может, и страшненькая. Зато вокруг целый квартал новых домов. А знаете вы, у кого по статистике больше всего неврозов? У жителей новостроек — 14 человек из 100. Всё потому, что первые три года в новостройке — это сущий ад: жужжат дрели, молотки, перфораторы, делаются перепланировки, возводятся стенки между комнатами и так далее.

Жить несколько месяцев в такой атмосфере — невозможно, тем более с детьми. Многие просто сходят с ума. Вот и получается, что без психолога здешним жителям не обойтись. Это первая моя причина.

— А вторая?

— Голубчик, ну это же элементарно. Квартиры в новостройках покупают только люди с достатком. В старом городе всякие люди живут — и бедные, и даже шантрапа, а в этом квартале — что ни обитатель, то клиент! "