Была как-то на преме у нервопатолга. Врач: "На что жалуетесь?" Я: "Так
мол и так..."
Проводит осмотр: встаньте прямо, закройте глаза,
дотроньтесь указательным пальцем левой руки до носа... и т. д. ,а сама
(врач )и еще и вопросы задает:
— Болели Боткина? ветрянка? прочие болезни...
— Нет, нет...
— Вен заболевания?
Я про себя повторяю: "Заболевание вен" Отвечаю:
— У меня нет заболевания вен, а вот муж болеет.
Врач прекращает манипуляции и внимательно на меня смотрит,
спрашивает:
— Чем болеет и как давно?
— Точно не знаю как давно, болел
еще до нашей женитьбы.
У врача глаза становяться по блюдцу, медсестра
перестает писать:
— Чем болет-то?
Я название болезни напрочь забыла, показываю ей на икры:
— Вены на ногах вздуты.
Врач еще нечего не понимает, а медсестра еле сдерживает смех.
Врач:
— Идите в коритор вас пригласят.
Выхожу сажусь и тут до меня доходит
суть происходящего. Начинаю хохотать, слезы бегут, тушь уже размазана. В
коридоре полно народу, смотрят как на идиотку, тут отрывается дверь врач
сложенная пополам от смеха:
— Больная зайдите!
Я в такой же позе захожу в
кабинет. Там просто уже все в истерике(на такой хохот прибежали врач и
медсестра из смежного кабинета)
Из этой истории была большая польза:
принимали меня уже без очереди.
* * *
В армии, 1989 год. Комбат достал всех своей игрой в шахматы. Всех, кто умел играть, заставлял по очереди с ним играть, и всем это надоело. Был среди нас разрядник, ему мы, сержанты, поставили задачу обучить играть в шахматы несколько солдат, и пусть комбат с ними играет. А и отступление: если кто-то выиграет у комбата, то настроение у него —
ноль, и марш-бросок обеспечен. А проигрывать нужно умело, чтоб не заметил. Иначе -опять марш-бросок за то, что держим его за идиота. Так вот, этому разряднику каждый дает из своего взвода более или менее сообразительного солдата, я дал узбека для обучения игре в шахматы. Обучил он их быстро, вот только незадача: этот узбек очень быстро постиг азы игры, и начался кошмар. Он выигрывает, и мы — в марш-бросок. А проигрывать он вообще перестал. Вечером игра с ним нашего разрядника показала, что он — ас, то есть, нашего разрядника, который его учил месяц, два назад, он делал как ребенка. Объясняем ему, что выигрыш светит марш-броском. Он проигрывает, и опять -марш-бросок, комбат решил, что он поддался. В общем, боевая подготовка и постоянно в свободное время, в надежде завтра не побежать, тренируемся по шахматам. Перед дембелем комбату говорю: вот так и так, но зачем было шахматы вводить. Он отвечает: понимаешь, вы ведь и марши бегали, и все вместе были заняты, и научились понимать друг друга на отлично, поэтому мы и побеждали все кроссы и соревнования, общий враг чиканутый на шахматах вас сплотил. А по шахматам я мастер спорта, и обыграть вас всех мог, кроме этого узбека, он действительно иногда выигрывал, а иногда — нет. Но он был самородком, а вы его учили хорошо проигрывать, и это меня тоже заставляло тренироваться. Вот так вот, есть вот такие командиры,
которые могут заставить всех делать одно дело и делать хорошо. * * *
Собрались мы как-то отдохнуть на лоне природы, возле озерца, и предаться нехитрым земным утехам.
Проще говоря, порыбачить со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Четверо нас было — отец с другом и я со своим другом.
Как положено, порыбачили, откушали водочки, закусили, потравили байки, ушицы сварили.
Вроде, пора
спать, да и водочка дает о себе знать.
А друг отца — Виктор Николаевич — немного странный, педантичный и мнительный человек.
На рыбалке его странность выражается так: Он на время сна привязывает
рыбацкую резиновую лодку себе за ногу веревкой, а сам спит, естественно,
в палатке.
Его комментарии по этому поводу ограничиваются тремя словами: "Шоб не с[тыр]или".
Значит, просыпаемся мы утром с бодуна. С жуткого. Мысли такие ленивые в голове.
Будим Виктора Николаевича — мол, утренний клев, рыбачить пора.
Он поднимает голову, открывает (как он думает) глаза и произносит: "На х[рен]! "
Тот же ответ мы получаем на вопрос о возможности использования его лодки на время утреннего клева.
Принимаем это как ответ "да".
Здесь надо уточнить, что тот берег озера, на котором мы останавливаемся, очень высок и крут.
Спуститься пешком по нему к воде еще можно, а вот лодку дотащить — никак.
Не мудрствуя лукаво, мы загружаем лодку необходимым снаряжением, кладем в нее якорь и бросаем с берега на воду.
Все произошло в одно мгновение. Вслед за лодкой из палатки, сидя на
жопе, с большими (уже проснувшимися глазами) и криками: "[дол]бана в рот! "
пролетает Виктор Николаевич и скрывается за обрывом берега, затем
раздается звук, похожий на звук при падении свежего мяса на стол без
скатерти и сопровождаемый также похожим на него по звучанию криком:
"[м]лядь!".
Мой друг протирает глаза и говорит: все, не пью больше (он не знал о
системе сигнализации, к которой прибегал Виктор Николаевич).
Я же понял, что произошло, но надеялся, что он упал в воду.
В воду он не упал. Виктор Николаевич лежал в лодке лицом вниз в
неестественной позе, потом перевернулся, обвел окрестности помутневшим
взором и сказал: "Хорошо, не за х[рен] привязал! "
* * *
* * *
Я живу на первом этаже. По понятным причинам балкона у меня нет. Как-то звонок в дверь. Открываю. На пороге стоит такой розовощекий пенсионер и бодро тараторит:
— Сегодня для вас — счастливый день! Мы остеклим ваш балкон с 20-ти процентной скидкой!
Из уважения к возрасту сразу не посылаю его, ну и пытаюсь растянуть удовольствие:
— А вы знаете, на каком этаже находитесь?
— Нуууу…. На первом.
— Воооот, итак – моя квартира находится на первом этаже и значит…
— Значит…
— Еще раз — моя квартира находится на первом этаже и значит…
На лице пенсионера появилась растерянность, но через несколько секунд в глазах пробежала искра и он опять бодро протараторил:
— И значит вам полагаются дополнительные скидки!
Медицинские истории ещё..
