История о том, что на подводном флоте может случиться воистину что угодно. Рассказал знакомый подводник – сам он в этом участия не принимал, но, как говорится, был неподалеку, а посему — правда.

Для тех кто не в курсе – далеко не все подводные лодки, состоящие на вооружении, несут боевые дежурства, т. е. мотаются по всему мировому океану по полгода не выныривая. Нет. Чуть ли не половина от общего числа находится, так сказать, "на консервации". Это выглядит так: абсолютно исправная лодка, но несколько устаревшей модели, торчит себе у пирса и терпеливо ждет своего случая: либо третьей мировой войны, либо покупателей из Зимбабве. Экипаж – три калеки, две чумы – да и те в основном для мебели: делать на лодке нечего. Реактор заглушен, генераторы шуршат по минимуму, лишь бы лампочки горели. Даже починить нечего – все работает нормально. А, как всем известно, ничто так не развращает, как безделье.

Итак, картина. Летний вечер, Баренцево море, лодочка у пирса, внутри нее – два "дежурных тела" сидят в центральном и смотрят футбол по телеку. Идиллия, словом. Если б не одно "но".

Кормовой люк у лодки такого класса расположен очень низко над уровнем воды. Собственно, это ни разу не проблема, да хоть на днище, но вот только не надо его оставлять открытым, да без присмотра, да ещё и когда море штормит!

Ну, футбольный матч идет своим чередом, а волны тем временем потихонечку, пока скромно, плюх… плюх… плюх… в открытый люк.

Мало-помалу, "наплюхало" прилично и, отяжелев, "задница просела". Ну, тут уж сперва "заплюхало" активнее, а потом и хлынуло через край. О том, что ни одна переборка не была задраена и напоминать даже как-то неловко.

Злосчастные "болельщики" заметили нарастающий дифферент так: телевизор "поехал" по столу прямо на них. С проблемой справились в секунду: они – вдумайтесь!!! – подложили под него пару книжек, шоб ровно стоял!!! И продолжили смотреть.

Когда на них обрушился ниагарский водопад, еле-еле успели выскочить.

Утром, проснувшееся начальство обнаружило отсутствие вверенной единицы боевой техники, поначалу решило, что это чья-то глупая шутка, и лодку попросту куда-то переставили.

А когда доперло, что на самом деле лодка "совершила незапланированное погружение" без экипажа, а так, самостоятельно, причем прямо у пирса… нетрудно догадаться, как это было прокомментировано.

Завершилось все благополучно. Лодку достали, воду слили, и она продолжила своё "стояние", в точно таком же абсолютно исправном виде.

Даже лучше – морской водичкой изо всех ее "внутренностей" вымыло многолетние напластования грязи, пыли, паутины и дохлых мышей.

А командование потом долго билось в истерике, читая рапорт матросов-болельщиков, в котором по поводу их "действий по борьбе за живучесть", было абсолютно честно и подробно расписано про телевизор и книжки…

На прощании в Доме кино Панкратов-Чёрный сказал о Меньшове:

"Он так любил народ! И страдал за него! Страдал! "И могло показаться – дежурная фраза, пафос по случаю. Но…

Панкратов-Чёрный вспомнил, как однажды Меньшов целый день таскал его по Астрахани, городу своего детства, с гордостью и страстью показывал родные места, рассказывал о

История довольно известная, но вроде тут еще не было. Про Ростроповича.

Когда он был еще молодым музыкантом, играл с оркестром одно произведение. А там есть очень сложный момент — надо быстро переметнуть руку в самый низ виолончели и взять очень высокую ноту. Так вот, играют они первый раз эту тему — Ростропович идеально попадает. Играют второй — снова идеально. И еще много раз. Остальные оркестранты заинтересовались, как это он так попадает безошибочно. Дождались, пока Ростропович куда-то отлучился в антракте и стали изучать его инструмент. И обнаружили, что на грифе, как раз на нужном месте, стоит незаме-етненькая такая карандашная отметка. Ну они решили приколоться, стерли эту отметку и нарисовали такую же на половину лада выше. Итак, антракт кончается, начинают играть и весь оркестр косит глазами на Ростроповича, еле сдерживая смех. Подходят они к сложному месту, все затаили дыхание, а Мстислав оп-па! Опять идеально попадает! И играет дальше, только оттопыривает средний палец на руке, держащей смычок...

Однажды, когда шкет был ещё пусичкой, мы стояли с ним на светофоре. Есть у нас возле станции переход такой, не через проезжую часть даже, а через выезд рейсовых автобусов со стоянки. Так что народ на этот светофор забил, и не заморачивается особо. Самое обидное, что там цикл такой, 50 секунд для пешеходов, и только 15 для авто. И всё равно.

И вот стоим мы, горит красный, прошел мимо автобус, и все кто стояли рядом, дружным стадом, за редким исключением, попёрли.

И шкет спрашивает.

— Папа, а почему они на красный?

А что я скажу? И так мне стыдно стало перед ребёнком за этих взрослых граждан, что я сказал. Негромко, но вполне отчетливо.

— Это бараны, сынок. Есть такая порода, человек-баран. Им можно на любой.

Так я сказал.

Поднял голову и вижу, как человека три, из уже шагнувших за бордюр, вдруг резко сдали назад и встали рядом. И поглядывают так на пацана. Всем своим видом как бы демонстрируя — нет, мы не бараны! Мужик там один, тётка, и девка ещё. Такая, ничего себе, сама на тротуаре, грудь половину проезжей части перегораживает.

Мне конечно неловко стало, а мальчик стоит, рассматривает всех беззастенчиво, рога пытается разглядеть.

И тут девка эта, поймав на себе его взгляд, наклоняется и говорит, смущенно улыбаясь.

— Мы не бараны, мальчик. Просто мы очень часто об этом забываем.

Меня всегда мучил вопрос, люди пишущие маркером в общественном транспорте "зачем вы носите с собой МАРКЕР?".