В десятых годах попал в больницу. Здание больницы было очень старым, местами 18, местами 19 век, пишут, что даже в 1812 году не сгорело, красивое место. Парк-двор, где плясали белки на ветках, крепостной толщины стены, сводчатые потолки.

Маялся бессонницей, но у меня был нетбук с интернетом. Ночами уходил из палаты в холл, чтобы не мешать спящим синюшным светом монитора и клацаньем клавиш, садился на диван у розетки. В холле имелись два потертых казенных дивана для посетителей и отдыха больных. На стенах внушительных размеров картины, сюжеты утешительные вроде "Мишки Шишкина" и "Алёнушки". И вечная пальма в кадке.

На нашем этаже не было сестринского поста, место для курения было отведено на кафельной клетке широкой старинной лестницы в конце коридора, если перегнуться через перила, вниз уходила спираль Эшера, скруты ступенек, глубокая, желанная, как матка или могила, воронка темноты.

В одну из глухих ночей, часа в три, вышел на лестницу покурить после долгого перерыва. Щелк-щелк зажигалкой. Кончился газ в одноразовой. Дрочил несчастную зажигалку долго, но даже финального "пуф" не получилось. Другой зажигалки не было. В ночной магазин не выйдешь, охрана. Мёртвая тишина. Яркий коридор.

Плюнул бы и пошел спать, обычно терплю долго и вида не подаю, а тут прямо перекосило. Понимаю, просто кончилась бы пачка, ну кончилась и кончилась, бывает. Но в пачке две трети. Сигарета в руке, бесполезная зажигалка в кармане. Ясная подляна.

Тихо ходил по коридору, с сигаретой за ухом, туда-сюда, как тигр в клетке, ругал себя за зависимость, что, мол, трубы горят, уши кипят, хороняка, раб никотиновый?

В маленьком холле, где были диваны и "Аленушки" у стены стоял ритуальный стол, покрытый кружевной скатертью. На столе большая икона Богородицы, не знаю какой, что то в софринском окладе, оливковое византийское узкое лицо в проёме, еще какие то мелкие иконки и прочие религиозные штуки, названия которых не знал и не приглядывался. Горела лампадка. Под Гжель. Ровный внятный огонёк. Влево иду — горит. Вправо иду, горит.

Хоть и атеист, но пока не дошел до того, чтобы прикуривать от лампады. Не от страха перед сверхъестественным наказанием, а просто зачем гадить? Людям, которые это все красиво расставили, убранство важно и нужно, прикоснуться, испортить, даже если никто не видит — все равно что в детстве разорить чужой "секретик" в дворовой земле.

Но курить-то приперло до сухости во рту, огонек дразнил.

Шаркал по больничному коридору в тапках битый час, подумал, был бы верующим, можно было бы помолиться и это была бы нелепая молитва "Пан бог, извините пожалуйста, что к вам обращаюся. У вас огонька не найдется? "

Может проснется и выйдет на лестницу кто курящий. Но нет, все спали.

Хотите верьте, хотите нет, но ровно в тот момент, как это подумал, споткнулся на отставшем куске линолеума, который торчал, как ласта, чуть не упал и балансируя, увидел за иконой коробок спичек. Сине-белый, стандартный с самолётиком-этажеркой на этикетке. Наверняка для этой лампадки и положили.

В кино в этот момент должно было разлиться по всему кадру хрустальное сияние в эффектах слоу-мо и "рыбьего глаза" и ангельский саундтрек детской капеллы "Аллилуйя!". Рождественское чудо в середине лета. Обращение невера.

Ничего не было. Лампы под потолком жужжали.

Взял одну спичку, посмолил наконец-то на лестнице до фильтра, осторожно вернул коробок на место и зачем-то сказал "Спасибо", глядя на узловатый ствол пальмы с зелеными пыльными перьями.

Слышат или нет, не важно, "спасибо" не бывает в пустоту.

Вскоре выписали, не воссиял, не обратился, зажил по-прежнему.

Но если меня спросят, что такое чудо, я вспомню сине-белый коробок с самолетиком-этажеркой.

Стояли в курилке, трепались на разные темы и чего-то заговорили про советскую службу быта и, в частности, про существовавшие в то время в достаточно большом количестве киоски с вывеской "Металлоремонт". В этих точках, помимо изготовления ключей, ремонта замков и др. можно было наточить ножи, ножницы и коньки. Тут один из моих коллег и поведал историю про одну из таких точек, которая находилась рядом с метро "Беляево".

Дело происходило зимой в начале 90-х годов уже после развала Совка, но точка эта функционировала. Коллега в то время был большим любителем катания на коньках, и как-то раз, собравшись на каток, обнаружил, что конки не вредно бы и подточить. С этой целью он и направился в уже упомянутую точку. В киоске в качестве мастера сидело очень колоритное лицо явно кавказской национальности, к которому он и обратился со следующим вопросом:

— Точка коньков здесь?

Лицо подняло на него большие черные глаза и, подумав, изрекло:

– Нэт, дарагой. Здес точка Беляев, а точка Коньков – там – и указало рукой в направлении станции метро "Коньково".

Дело было в одном из хозяйств Белгородской области. Совместно с итальянцами проводили ремонт самоходного опрыскивателя. Нужно было проводить сварочные работы. Отмеряем, размечаем... готово. Начинаем! Но была одна проблемка: прошёл небольшой дождь и опрыскиватель был весь мокрый. Тут итальянец завопил:

— Ноу! Ноу!

Знамо дело — по технике безопасности запрещено проводить сварочные работы в таких условиях. НО НЕ ДЛЯ РУССКИХ!!!

Я зову местного сварщика, слегка опохмелившегося с утра после недельного запоя, одетого в какую-то робу неопределённого цвета и размера и обутого в какие-то "чухасы" с галошами. Видя удивлённый взгляд итальянца, через переводчицу объясняю:

— Видишь, мол, эту обувь? Так вот она специально у нас используется для проведения сварочных работ в условиях повышенной влажности!

Всё... Занавес! Местные мужики корчатся от смеха в конвульсиях, а меня, поймавшего недоумённый взгляд итальянца, объяла невообразимая гордость за весь наш ВЕЛИКИЙ РУССКИЙ НАРОД!!!

Кстати, все работы наш сварщик провёл на "пять". Итальянцы довольны. Да... Опыт не пропьёшь!!!

Под Новый год кончился у нас в гараже свет, точнее земля пропала.

Гараж не рядом с домом, а без малого полчаса пешком, и всё как-то лень было сходить поправить. Через месяц наконец собрался. Надел резиновые сапоги и робу с капюшоном, потому что лил совсем не январский дождь, взял налобный фонарь, чтобы в тёмном гараже видеть, и пошёл.

Землю нашёл быстро, потому что знал где. Свет сделал и пошёл домой, но чувствую, чего-то не хватает. Ощупал все карманы — нет фонаря. А фонарь новый, дорогой, с аккумулятором, зарядкой и линзой для фокусировки. Вернулся, обыскал весь гараж. Не нашёл.

Иду расстроенный и злой, и даже чувствую, как меня люди сторонятся. Бабушки у подъезда подозрительней чем всегда смотрят. Захожу в квартиру, скидываю капюшон и понимаю — фонарь надо было ещё в гараже снять, или хотя бы погасить.

В одну из студенческих колхозных повинностей образовалась у нас страстная пара. Нашли себе любовники удобное гнёздышко: сеновал на чердаке сарайчика рядом с нашим бараком. Всё бы ничего, но... сарайчик хлипкий был, вот и не выдержало его дощатое перекрытие страсти и натиска. В момент X неподалеку от ложа любви наша группа жгла костёр и пекла украденую с огорода председателя картоху. И вот, треск, грохот, сарайку перекашивает, из него кубарем выкатывается "Ромео" в костюме Адама (всё шмотьё осталось наверху) и в мечущемся свете огня костра улепётывает в барак. Спустя какое-то время, из дверей выходит и "Ева". Ей посчастливось не вывалиться вниз и она успела даже накинуть что-то из одежды. В руках она держала пыльные шмотки кавалера. Скрывать уже было нечего, тут-то она и произнесла полным драматизма голосом:

— Мужик нынче не тот пошёл! Это раньше они от алтаря сбегали, а теперь с сеновала!