В конце девяностых после института довелось мне поработать в команде звукачей Дома Культуры нашего города. Кроме меня в команде был наш бригадир — Дядя Миша и девушка, назовем ее Леной. Лена попала к нам после радиотехнического колледжа, а Дядя Миша наоборот уже был одной ногой на пенсии. Они постоянно спорили друг с другом: Лена утверждала, что для успеха в жизни нужен только талант и напористость, а Дядя Миша был уверен, что без соответствующего образования от человека проку не будет.

В тот день мы проверяли звук перед большим концертом, посвященным дню города. Рядом занимались своим делом местные телевизионщики, Лена злобно смотрела на них и шипела, что они ничем не лучше и не умнее, а зарабатывают в три раза больше нее. "Ну чем я хуже них" — говорила она Мише, "что они знают и умеют такого, что не умею я?". Особенной ненависти удостоилась местная телеведущая: "От ведущей вообще ничего кроме подвешенного языка не нужно". Дядя Миша же спокойно отвечал: "вот пойдешь в институт и узнаешь, сколько всего нужно знать, чтобы на телевидении работать".

В это время появился Иосиф Кобзон, который осматривал сцену и зал, где ему через пару часов нужно было выступать. Лена увидела его и сказала нам: "я ничем не хуже ее, вот смотрите, сейчас у Кобзона интервью возьму — он даже ничего не заподозрит... Кстати, как его отчество?". "Иосиф Виссарионович" — сказал я и прежде чем дядя Миша успел открыть рот, Лена схватила радио-микрофон и рванула к нему.

Что было дальше мы не слышали, только видели, как Иосифа Давыдовича передернуло и он отмахиваясь от нее руками быстрым шагом бросился к гримерке. Лена вернулась и долго не могла понять, почему мы вдвоем катаемся по полу. А когда поняла — два месяца со мной не разговаривала.

Летом Лена уехала в Москву поступать в институт, больше мы ее не видели. Вряд ли бы я вспомнил столь древнюю историю, если бы вчера мне не позвонил Дядя Миша и сказал: включай скорее телевизор, такой-то канал. Включаю — Лена на улице берет интервью у прохожих. Если ты это вдруг прочитаешь — прости нас!

В далекие времена, когда я работал патентоведом в академическом институте, было у меня несколько знакомых математиков. Не по работе, конечно, а по книжному рынку. Встречаю как-то одного из них, молодого, горячего аспиранта. Спрашиваю, как дела.

— Спасибо, — говорит, — нормально. Неделю был в Москве на всесоюзной конференции. Ты даже не представляешь, как это интересно! Не пропустил ни одного заседания. А наш Денис вообще произвел настоящую сенсацию. Когда он закончил выступление, народ аплодировал ему чуть ли не стоя. После него вышла академик такая-то. Сказала, что снимает доклад, потому что ей неудобно представлять результат, который является только частным случаем результата Дениса Николаевича.

Через пару дней встречаю самого Дениса. Спрашиваю, как дела.

— Спасибо, — говорит, — нормально. На конференцию съездил. Ты знаешь, — глаза у него загораются, — в первый же день я снял чудную девочку! Молоденькую, симпатичную! Вся конференция, разумеется, побоку. Только на свой доклад и сходил.

Американский астрофизик Нил Деграсс Тайсон высказал претензию Джеймсу Кэмерону, что в "Титанике" неверно изображено положение звезд на небе, несмотря на то, что науке оно точно известно. Кэмерон парировал, что фильм собрал полтора миллиарда долларов в прокате, и верное положение звезд на экране вряд ли бы улучшило этот результат. Деграсс остался недоволен этим ответом, но, десять лет спустя, Кэмерон проинформировал ученого, что в готовящемся юбилейном 3D переиздании картины небо, изначально добавленное в пост-производственный период, будет исправлено на исторически достоверное и сдержал слово. Юбилейная 3D версия фильма, вышедшая на 15-ю годовщину — единственно верная с точки зрения астрономии.

Где-то в Америке проходили соревнования девчачьих команд по баскетболу. По мнению проигравшей стороны судейство было честным, игра была достойной, но они испытали глубочайшее потрясение и так расстроились, что трое суток плакали, не могли есть и спать, потому что проиграли. Проиграли со счетом 4:92. А это было жестоко! Их это унизило и нанесло им психологическую травму.

Тренера выигравшей команды уволили, директор школы принесла свои глубочайшие извинения, девчонки-спортсменки написали проигравшим соперницам письма с извинениями. А я аффигела! Нет, я не просто аффигела. Меня бомбануло так, что я бегала по квартире, заглядывала мужу в глаза и спрашивала: "а чЁ, так можно, да?".

Почему мне до сих пор не написала Дина Рубина с извинениями, что она пишет лучше меня? Где письмо от Моники Белуччи? Она что, не понимает, какую глубочайшую травму наносит своей красотой? Илону Маску до сих пор не стыдно передо мной? А зря, я тут страдаю, что два года уже никуда дальше Сочи не выезжала, а он отправляет экспедицию на Марс.

Наши дети

Записали пятилетнего Мирончика на каратє. Первое занятие. Сенсей — здоровый такой дядька — решил произвести впечатление. Показывал удары, прыжки и в кульминации — разбил кирпич рукой. Идем с занятия домой, и вдруг Мирон начинает плакать. Я спрашиваю:

— Что такое?

Он в ответ:

— Я боюсь.

— Чего ты боишься?

— Боюсь что руку сломаю когда буду кирпичи рукой разбивать! Можно, я пока не буду кирпичи бить?

— Конечно можно, ты же еще только начинаешь!

И успокоенный ребенок счастливо вприпрыжку побежал домой...

Через 10 лет он стал чемпионом области по кёкусинкай каратэ. В 20 лет получил первый дан. За это время он разбил несчетное количество досок и дощечек. А вот кирпича — ни одного.