на незнакомой планете. На корабль являются местные жители (они гуманоиды, довольно похожи на людей) и рассказывают, что один землянин по фамилии Фрейзер к ним уже залетел 300 лет назад, провел у них остаток жизни, почитается как великий мудрец и чуть ли не святой, и завтра экипаж звездолета поведут на экскурсию в храм-музей этого Фрезйера.

После ухода инопланетян встроенный в стену корабля считыватель мыслей раскрывает их планы. Оказывается, старик Фрейзер предвидел, что земляне рано или поздно доберутся до планеты, и оставил инструкцию на этот счет. Если человечество осталось таким же сборищем кровожадных ублюдков, каким было при Фрейзере, то визитеров надо немедленно уничтожить. Но есть некоторый шанс, что люди с тех пор эволюционировали во что-то приличное и с ними можно сотрудничать. Как отличить? Очень просто: привести землян в храм, показать им портрет Фрейзера и послушать, что они скажут. Если они произнесут некое ключевое слово – секир башка, если нет – всё в порядке. Но само слово миелофон не разобрал, забарахлил в этом месте.

Землян ведут в храм, они все на нервах: молчать нельзя, а какое слово их погубит, неизвестно. Условились говорить мало и предельно вежливо. Но когда их подводят к портрету Фрейзера на стене и отодвигают занавеску, один из членов экипажа срывается и начинает орать на портрет: старый дурак, что тебе дома не сиделось, устроил нам такую подляну, и так далее, полстраницы несет покойника по всем кочкам со всей допустимой в публичной печати лексикой. Земляне мысленно прощаются с жизнью, но туземцы, наоборот, радостно улыбаются: заветное слово не прозвучало, испытание пройдено, мир-дружба-жвачка.

Капитан звездолета спрашивает туземца, что это было за слово. Тот говорит, что смысла они не знают, заучили звучание от Фрейзера и передавали из уст в уста, и произносит это слово. Звездолетчики пожимают плечами: никто из них никогда такого слова не слышал.

Финал рассказа.

Выходя, трое землян бросили взгляд на занавеси, скрывающие портрет седого чернокожего человека, косморазведчика Сэмюэла Фрейзера. Бентон повторил запретное слово:

– "Ниггер"! Непонятно. Какая-то чепуха!

– Просто бессмысленный набор звуков, – согласился Гибберт.

– Набор звуков, – эхом откликнулся Рэндл.

То есть понятно. Рассел мечтал, что в светлом будущем люди настолько избавятся от расизма, что не просто перестанут машинально произносить "ниггер" при виде [мав]ра, а вообще забудут названия рас. Для 1951 года, когда был написан рассказ, смелая и гуманистическая идея.

А теперь перенесемся в 2020 год. Сын моего приятеля – старшеклассник в пригороде Чикаго. Хорошая школа с уклоном в математику и точные науки. Их в ущерб математике начинают грузить актуальной повесткой: BLM, расовое разнообразие, снос памятников рабовладельцам, культура отмены, историческая вина белого человека перед черным и т. п. Велели написать сочинение на эту тему. Кроха сын пришел к отцу и спросил, что папа об этом думает. Редкий феномен в наши дни, детей волнует мнение родителей. Папа вспомнил прочитанный в детстве рассказ Рассела и решил, что он всё объяснит лучше родительских рассуждений. Взял рассказ в местной библиотеке (т. е. скачал с библиотечного сайта) и подсунул сыну. Через некоторое время спросил:

– Прочел?

– Да.

– Всё понял?

– Не-а. Ничего не понял.

– Как там можно что-то не понять? Весь смысл, что само слово исчезло и никого уже не интересует.

– Какое слово?

Тут папа начал что-то подозревать. Сынок до этого тупостью не отличался, прочесть и понять пяток страниц по-английски в состоянии. Взял телефон сына, перечитал рассказ. В библиотечном файле он заканчивался так (я перевожу с английского):

Бентон повторил запретное слово:

–... Непонятно. Какая-то чепуха!

– Просто бессмысленный набор звуков, – согласился Гибберт.

– Набор звуков, – эхом откликнулся Рэндл.

Какие-то деятели прошлись автозаменой по всем библиотечным файлам и везде удалили запретное слово на букву "Н". Можно представить, как это изувечило, например, "Гекльберри Финна". Но там хотя бы сюжет сохранился, только [мав]р Джим стал просто Джимом. А рассказ Рассела без ключевого слова потерял всякий смысл и превратился, как сам автор невольно предсказал, в бессмысленный набор звуков.

Когда отец объяснил сыну, какое слово там должно было стоять вместо многоточия, тот прочитал рассказ еще раз и задумчиво сказал:

– А ведь задача имеет больше одного решения.

– В смысле?

– В смысле, Фрейзер не мог быть так уж уверен, что раз они не знают Н-слова, значит, избавились от расизма. Например, за 300 лет мог измениться язык. Или, может быть, все черные вымерли от чего-то, и слово вышло из употребления. Или только само слово запретили, а на самом деле ничего не изменилось, как сейчас.

– Да, возможно. Только не вздумай написать это в сочинении, а то будут перевоспитывать до конца школы.

На другой день сын пришел из школы совсем задумчивый.

– Папа, я показал рассказ ребятам в классе. И Том – помнишь Тома? он у нас единственный черный – так вот, Том сказал, что мы ничего не поняли. Там ведь не сказано, что Бентон и остальные члены экипажа белые. Может, они все черные? И белых на Земле вообще не осталось, поэтому и Н-слово больше не нужно.

Я все же верю, что в светлом будущем человечество покончит с расизмом и станет достойным контакта, и не тем способом, который предположил Том.

— точно бесплатно? Мадам заверила: все бесплатно, и вообще мы запрещаем мастерам деньги брать. Оформили заявку, правда, мадам очень удивилась, когда услышала адрес не московский, а область. Отпираться, видимо, уже было поздно, и заявку приняла. Посмеялись с мамой, что, ну точно теперь никого не пришлют.

Прислали. Пришел дядька, по классике, самый умный и компетентный, все остальные — криворукие уроды. Подкрутил окна, что-то там смазал маслом, все проверил, сказал, что окна, конечно, хорошие, но ставили рукожопые обезьяны и надо менять вот это, это и вон то. Все расписал на бумажке, какие работы нужны, что они уже будут не бесплатно, какие детали, и на 3 окна насчитал 25 тысяч рублей (мы на тот момент одно окно за такие деньги купили) и спрашивает: сколько можем предоплату оставить? Мама сказала, что ничего оставлять не будет и вообще не обязана. Долго еще с ней "торговался", просил хотя бы 5 тысяч предоплату оставить, а если передумаем, то приедем и заберем деньги в офисе. Мама была непреклонна и сказала, что ничего платить не собирается и делать тоже, и вообще — дверь вон там. Товарищ очень расстроился и ныл, что в такую даль ехал, полдня потратил, а мы предоплату не оставляем. Мама опять же сказала, что это — не ее проблемы, ей сказали платить ничего не надо, обслуживание бесплатно. Он обслуживание сделал, и хватит. Дядька бумажку свою оставил, написал телефон, мол, подумайте, это все очень нужно, а то ещё окно вывалится.

Мама потом с этим листочком пошла в наш местный строительный магазин и заказала там почти все эти работы за 2600 рублей. На все окна. Особенно чуваков повеселил пункт про установку гребенок на 3 окна — саму гребенку нам тот гражданин посчитал за 1000 одну штуку и установка каждой еще по 2500, в этом же строительном одна гребенка стоила 86 рублей, и мастер, который приехал к нам потом, за 5 минут и бесплатно, их поставил… С того момента больше не было ни одного звонка с подобными предложениями))

фоне вашего города. Не могли бы вы помочь мне? Для меня это очень важно. "

— А тебе уже многие написали? — спросила дочь.

В ответ Синтия из Аргентины послала 13 фотографий, которые ей уже прислали люди из разных стан. На каждой из них была протянутая рука с листком бумаги с написанным по-испански текстом.

На первой фотографии был оранжевый закат над виднеющимися вдали небоскребами. Это была открытка из Чили.

На второй ее парня поздравляла статуя Свободы из Нью-Йорка, США.

На третьей его приветствовали заснеженные виды улиц Львова из Украины.

На четвертой была похожая на гигантскую иглу самая высокая башня Новой Зеландии, Скай-Тауэр.

На пятой был очень уютный домик, очевидно, в какой-то затерянной деревушке, на фоне гор в Перу.

На шестой были улицы Мадрида, Испания.

На седьмой аргентинского парня приветствовал London Bridge, самый знаменитый мост Лондона, которым аргентинка была чрезвычайно восхищена, но который ей был совершенно неизвестен.

На восьмой воды Тирренского моря близ Неаполя слепили глаз своей голубизной.

На девятой была покрытая снегом Болгария.

На десятой в Риме садилось солнце над античным Колизеем.

На одиннадцатой мрачным небом Парижа приветствовала Эйфелева башня во Франции.

На двенадцатой закат освещал белые небоскребы Колумбии.

Тринадцатая фотография была самой впечатляющей. На фоне ночного неба таинственно освещались какие-то древние развалины. Это был Техас, США.

Моя дочь послала фотографию из Беларуссии, на ее фоне были старинные здания и снежная белорусская зима.

Да, самое главное, в текст открытки, которую надо было держать на фоне своего чудесного города или места, где ты живешь, надо было добавить следующее (текст на испанском): "Любовь Синтии к тебе, мой Тиаго, так велика, что она достигла этого места на планете (Америка, Франция, Испания, Украина, Перу – вставить свое место) и посылает тебе оттуда эту весточку".