считалась большой удачей.

И вот такая возможность. Двух наших коллег – Юрия Михайловича и Сашу вызвал к себе начальник отдела

— Нас приглашают на Феодосийскую научную конференции по вопросам моря. Стендовый доклад плюс публикация в открытых материалах конференции. Сделаете?

— Конечно, сделаем! (Такую возможность нельзя было упускать, даже при том, что отдел не имел к морю никакого отношения, разрабатывали боевые части зенитных ракет).

Доклад рождался в курилке, чему я и был свидетелем.

— Юрий Михайлович, что писать-то будем?

— Ну, давай о распространении ударной волны в водной среде. Хорошо бы экспериментальные данные, только где их взять …

— Юрий Михайлович, а вот, когда Вы рыбу глушите, в каком радиусе она всплывает?

— Ну, метров 20-25

— А потом, если сачком не достать, в каком радиусе рыба тонет из-за того, что у нее воздушный пузырь лопнул, а остальная уплывает?

— Ну, метров 6-8.

— Вот, две точки есть, масса тротила известна, давайте прикинем давление!

Так, с замечаниями и советами от слушателей, родился доклад с псевдо-экспериментальным графиком и массой математических выкладок.

На конференцию авторы, разумеется, не поехали (да и не рассчитывали), но текст доклада, как обещалось, был опубликован.

Прошел год. Однажды Саша, сидя в библиотеке и листая анонсы статей из немецких научных журналов, увидел знакомый график – распределение давления на фронте ударной волны при подводном взрыве. Нарисовано было не как у нас, тушью на кальке, а солидно, с использованием машинной графики. Но главное — форма, цифры – все совпадало! С журналом в руках Саша помчался в отдел, и через минуту всеобщему восхищению не было приделов.

— Мужики, вы гении! Вы же, блин, без всяких экспериментов …, как Лавуазье …, на кончике пера!

— Нужна вся статья, нужно понять, как немцы считали.

Получить ксерокопию статьи можно было только через Москву. На следующий день запрос, подписанный начальником КБ, ушел со спец. почтой.

Ждали примерно месяц. И наконец, вот он, пакет с вожделенной ксерокопией. Статья, график,... ссылка на материалы Феодосийской конференции.

Абрамов из Вологды, Юрий Трифонов — словом, весь цвет русской прозы того времени.

Все расположились на воздухе, в саду. Уже середина дня. Я разговариваю с кем-то, по-моему, с Лакшиным, и вдруг вижу — Рина Зелёная. Я знал, что она не знакома с Твардовским, поэтому подбежал и спрашиваю: "Рина, что происходит? "А она говорит: "Я приехала к тебе явочным порядком. Мне Шуня (мама моей жены) сказала, что вы у Твардовских, вот я и приперлась.

Конечно, еë тут же узнали, посадили за стол. Она выпила водки. Всё вроде обошлось, и тут она подкрадывается ко мне, дёргает меня за рукав и говорит:

"Гердт, я хочу выступить перед Александром Трифоновичем.

"Рина, — отвечаю я, это невозможно! Вы что, с — ума сошли? Перед кем вы собираетесь выступать — здесь цвет русской литературы, а вы с вашими эстрадными штучками".

"Нет, — твердит она, — я всё-таки хочу. Объяви меня".

Я убегаю от неё, перехожу к другой компании, но она меня всюду преследует, продолжает дергать, щипать и всё повторяет: "Ну я хочу выступить, ну объявите меня".

Наконец, устав от этих упрашиваний, я сказал: "Александр Трифонович, перед вами хочет выступить Рина Зеленая".

Сразу стало тихо, и вдруг она как на меня накинется: "Вы что, идиот? Вы с ума сошли как это возможно, здесь? В какое положение вы меня ставите, тут такие писатели, и вы хотите, чтобы я выступала со своими эстрадными штучками. Да как вы вообще пускаете его в дом, этого придурка, он же вам дачу спалит! Боже мой, ну как вы могли меня объявить! Ну да ладно, раз уж объявили, придётся выступать".

Я совершенно обалдел от такого нахальства. А она преспокойно стала выступать. И знаете, я такого счастливого Твардовского в жизни не видел. Он заливался слезами, катался по дивану. А наутро пришел к нам и говорит: "Ну, Зиновий Ефимович, то, что вы мне скамейку подарили, Это, конечно, — здорово, хорошая скамейка, но то, что вы специально для меня привезли из Москвы такую артистку, -вот это незабываемый подарок!".

платить. Я сразу стала объектом для насмешек. Я была в очках, с длинной косой, полненькая, не красилась. К тому же слегка заикалась, когда волновалась. Ну и училась хорошо, что в этой школе было не очень почётно.

Надо мной начали сначала смеяться, а потом издеваться, причём откровенно и очень жестоко. Я была довольно робкая, но пыталась дать отпор. Но как дать отпор, когда против тебя все? Учителя ругали одноклассников, если я жаловалась на них, но после моих жалоб было только хуже. Маме я говорила, но она была в депрессии после развода и сутками работала, чтобы как-то нас прокормить. И я терпела и справлялась одна. В портфель мне лили воду прям на учебники, мою куртку возили по грязному полу в раздевалке, в тетрадях рисовали письки, писали про меня матом в туалете. Я терпела, пока меня не тронули лично. Одна местная звезда, накрашенная и одетая в 8 классе, как шлюха на заправке, наступила мне на ногу специально и оторвала ремешок от туфлей, которые мама купила едва ли не на последние деньги, и я их берегла очень. И мне сорвало башню. Я отмудохала эту девку на перемене так, что меня не могли оттащить от неё два учителя, а она попала в больницу. Трещина в ребре, два выбитых зуба, гематомы по всему телу и лицу, вырванные клочья волос так, что остались залысины, расцарапанная рожа, сломанный палец на ноге.

Был грандиозный скандал и разбирательство. Меня поставили на учёт в детскую комнату милиции. Мама была в шоке, но этот случай вывел её из депрессии, потому что она занялась мной. Но с тех пор меня в классе не то чтобы перестали трогать или стали уважать, а признали авторитетнейшей из авторитетных. Мне дали кличку Лютая. Представьте себе просто: скромная, толстенькая девочка в очках, круглая отличница и вдруг Лютая! Но лучше уж так, чем как раньше.

Я проучилась в этой школе ещё два года, а потом мы с мамой уехали в другой город к бабушке, я пошла в другую школу, где всё было нормально.

Сейчас у меня самой дочка-подросток, ей 14. В прошлом году меня вызывали в школу, потому что она подралась с одноклассницей и поцарапала ей руку. Причина: одноклассница и её две подружки исподтишка на уроке шипели моей дочери, что она прыщавая чушка. Прям так и шипели: "Чушшшшка". И так несколько недель. Учитель сказал, что это обычные подростковые разборки, ничего такого. А я посоветовала бить. Дочь и ударила главную. Разбирались, скандалили с её мамашей, но разобрались. Я считаю, что конфликты можно и нужно решать мирно и языком. Но иногда кулак решает куда больше.