Дело было в Иpландии, годy так в 90. Гpyппа "pyссо тypисто, обликомоpале" отмечает день пpиезда. Иpландия — стpана пивная, вот и pешили пить пиво. Hашли паб с самым дешевым пивом (денег-то немного) и поняли, что мы все тyда не поместимся. Пpишла идея — взять пива в pозлив. Hо т. к. пpивычных 3-х литpовых банок и канистp (90 год!) не было, под пиво пpиспособили пластиковое ведpо. Зашли в паб вдвоем (я — как знающий язык и платящий, и носильщик ведpа), заказали пива, yже в пеpесчете на пинты, в общем, целое ведpо (литpов 7). У пабмена глаза на лоб — но налил. Веpнyлись к компании, там нас человек 20 было. Как и следовало ожидать, чеpез 30 минyт пиво кончилось. Пошли по новой, те же люди, в тот же паб. Пабмен пpи виде нас двоих, твеpдо стоящих на ногах, делит в yме количество пива, котоpое мы yже кyпили на нас двоих, не веpит собственным глазам (что мы еще ходим), но пpодает втоpое ведpо. Чеpез полчаса мы, естественно, пpишли опять. Тyт пабмен не выдеpжал и спpосил — как y нас полyчается так пить и не падать. Мы, гоpдые за себя, скpомно сказали, что мы из Сибиpи, и что нам это все — пpосто пyстяки. Пабмен засyетился, закpичал, что он никогда не видел pyсских в глаза и хочет сфотогpафиpоваться с нами. Мы согласились. Сфотогpафиpовались, взяли ведpо и пошли пить дальше.

Hаyтpо меня бyдят не самым деликатным обpазом, пpиводят в чyвство и сообщают, что моя жизнь вот-вот кончится. Коpоче говоpя, пpи выходе из гостиницы (паб был напpотив — лень было далеко ходить) я наблюдаю весь pyководящий состав гpyппы (котоpые с нами не пили), включая"советника по безопасности", котоpые в гpобовом молчании смотpят на витpинy паба. А там — 2х2 метpа, не меньше — наша yвеличенная фотогpафия с пpесловyтым ведpом и подпись —

"Только в нашем пабе РУССКИЕ заказывают пиво ВЕДРАМИ!"

Иду тут после гостей. Немножко, скажем, несобранный. Иду. Курю. Никого не трогаю. Подъезжает машина, милицейская. Вылезает из нее дядька, крупного формата, и ко мне подваливает.

— Выпивали? — спрашивает.

— Да нет, — говорю.

— А почему вид такой?

— Какой?

— Вид, говорю, почему такой?

— Я, — говорю, — программист, вот думаю...

— Ты еще и думать можешь?!

— Я сегодня весь день думал...

— И о чем, интересно?

— Да, как бы это сказать, в общем нужно реализовать упаковку иерархии в объект методы виртуальных, других объектов, которых еще пока нету.

Ну, на момент, когда все уже работает...

Поворачивается к машине:

— Че, забираем?

— Не, мы в вытрезвитель только. В дурдом пусть другие забирают.

И уехали.

Слесарь челябинского трубопрокатного завода Василий Петров угрюмо ковырял вилкой в утренней яичнице.

— Что случилось? – спросила жена Варвара.

— Мигранты, — ответил Василий.

— В Челябинске?

— В Белоруссии.

— Белорусы?

— Иракцы. И сирийцы с афганцами. Пять тысяч человек.

— И что?

— В Германию идут. А поляки не пускают.

— А должны?

— Не должны. Но могли бы.

— И что?

— Волнуюсь за них. Голодные ли? Провели ли эту ночь в тепле? Оказывается ли им своевременно медицинская и психологическая помощь? Что скажут Меркель, Дуда и Байден? Позвонит ли Лукашенко еще раз Путину? И зачем он вообще звонит?

— Ты переживаешь за пять тысяч арабов, которые пытаются попасть через Белоруссию в Евросоюз, чтобы там жить на немецкое пособие? Ты дебил?

— Ну а зачем нам уже десять дней по телевизору с утра до вечера про это рассказывают? В газетах, интернете и даже телеграм-каналах? Разве для тебя это не важно? Разве это не касается напрямую каждого из россиян? Черствый ты человек, Варвара! Совсем не беспокоит тебя несоблюдение Польшей норм международного гуманитарного права!

Василий хлопнул дверью и широкими шагами пошел на завод.

Когда покупала компьютер, выбрала струйный принтер, типа печатать фотографии. На практике оказалось, что фотографии печатать как-то особенно не приходится, на распечатку текста уходит уйма краски, а заправлять сей агрегат никто пока не умеет, так что картриджи надо покупать родные. В общем, картриджи две тысячи, а новенький заправленный черно-белый лазерный принтер для текстов – четыре. И хватит его на несколько лет. Я выбираю лазерный принтер. С продавщицей происходит такой разговор:

— А вы знаете, как его подключить?

— Да, конечно, у меня сейчас другой подключен, мне только проводки поменять.

— Так у вас есть принтер?

— Да, струйный. Но он не печатает, в нем краска кончилась.

Пауза.

— А… девушка, а вы не пробовали картриджи менять?

Делаю серьезное лицо.

— Нет, говорю, открывать его, мало ли что, я всегда покупаю новый. Так надежнее.

Недавно покупала там диски, другая девушка заботливо поинтересовалась, печатает ли у меня пока принтер.

В сборную по лыжам пришел никому не известный паренек лет пятнадцати и попросил взять его на международные соревнования. Заявив, что любит лыжи, тренируется каждый день до полного изнеможения, команду не подведет и золотую медаль добудет, каких бы усилий это ему не стоило. Его, естественно, не взяли хоть и похвалили. Но юноша оказался настырным, ходил по пятам, упрашивал, убеждал. Главный тренер не выдержал и дал ему шанс, пригласив выступить в предварительном межсезонном отборочном марафоне. Пояснив, что там бегут только мастера и заслуженные мастера спорта международного класса и если он их порвет, в сборную дорога ему открыта. Ну а так как межсезонье — это лето, то бежать придется на роликовых лыжах по асфальту 50 км.

Марафон закончился. Настырный паренек пришел самым последним, буквально на плечах замыкавших гонку мастеров, наступая им на пятки, и все же последним. Но не смотря на это в сборную его все-таки взяли.

Почему? Да все просто. Он был из очень небогатой семьи — мама и трое детей, где экономили на всем, даже на еде. Роликовых лыж для соревнования парню никто не дал, а денег на покупку попросту не было. Поэтому он всю дистанцию в 50 километров пробежал на самых обычных, старых деревянных лыжах.